— Ну, это… Ты же, кажется, сказал Элис?
— Ты просто умница, Белла! — бросил он.
Я сделала вид, что не слышала.
— У тебя что, началась суицидальная депрессия от жизни в Форксе? — мое молчание только раззадорило его.
— Ты сказал, что у тебя могут быть проблемы… оттого, что нас часто видят вместе, — напомнила я.
— Так ты заботишься о том, чтобы у меня не было проблем, если ты не вернешься домой? — теперь в его голосе помимо гнева звучал еще и едкий сарказм.
Я кивнула, не отрывая глаз от дороги.
Он пробормотал что-то чуть слышно, причем так быстро, что я не смогла разобрать.
Всю оставшуюся дорогу мы молчали. Я чувствовала тяжелые волны яростного осуждения, исходящие от него, и не могла придумать, что сказать.
Асфальтовая дорога закончилась, переходя в тонкую пешеходную тропу, помеченную деревянным указателем. Я припарковалась на узкой обочине и вышла из машины. Мне было не по себе — он был сердит на меня, а мне некуда было спрятать глаза, потому что больше не нужно следить за дорогой.
Стало совсем тепло. Наверное, это был самый теплый день в Форксе с тех пор, как я сюда приехала. Было влажно, почти душно. Я стянула свитер, радуясь, что под ним была легкая рубашка, и завязала его узлом на талии.
Я услышала, как грохнула его дверь и, оглянувшись, увидела, что он тоже снял свитер. Он стоял спиной ко мне и смотрел на непроницаемую стену леса позади пикапа.
— Нам сюда, — сказал он и оглянулся на меня через плечо — в глазах еще сверкала досада. Он сделал пару шагов по направлению к лесу.
— А тропинка? — в моем голосе звучал неприкрытый ужас. Я быстро обошла пикап, чтобы не отстать от него, и спросила:
— Мы не по тропинке пойдем?
— Не бойся, со мной не потеряешься.
Он еще раз обернулся, на этот раз с насмешливой улыбкой, и я подавила восхищенный вздох. Его белая рубашка без рукавов была расстегнута, и гладкая белая кожа шеи без помех перетекала на мраморные контуры груди. Великолепные мускулы, обычно лишь смутно видневшиеся под одеждой, теперь явились взору во всей красе. Он слишком хорош, поняла я, почувствовав, как меня пронзает отчаяние. Разве может это богоподобное создание быть предназначено для меня?
Сбитый с толку моим несчастным лицом, Эдвард внимательно смотрел на меня.
— Ты хочешь домой? — спокойно спросил он, и мука, так непохожая на мою, прозвучала в его голосе.
— Нет.
Я подошла к нему ближе, не желая терять ни секунды драгоценного времени, которое судьба позволила мне провести с ним рядом.
— Что случилось? — мягко спросил он.
— Я — плохой ходок. Тебе придется запастись терпением, — тоскливо призналась я.