— Что?
— Руки, — напомнил он мне. Я посмотрела на свои ладони с почти зажившими ссадинами на запястьях. От его глаз ничего не скроешь.
— Упала, — вздохнула я.
— Так я и думал. — Уголки его губ изогнулись. — С тобой легко могло случиться что-то и похуже, и я мучился от разных мыслей все выходные. Это были страшно долгие три дня. Я порядком потрепал Эмметту нервы.
Он печально улыбнулся мне.
— Три дня? А разве ты не сегодня приехал?
— Нет, мы вернулись в воскресенье.
— А почему тогда никого из вас не было в школе?
Я почувствовала раздражение, даже злость при мысли о том, сколько напрасных мук принесло мне его отсутствие.
— Ну, ты вот спрашивала, сгорю ли я на солнце. Не сгорю, но все равно я не могу бывать на людях в солнечные дни.
— Почему?
— Когда-нибудь я тебе покажу, почему, — пообещал он.
Я немного поразмыслила над этим.
— Но ты мог позвонить, — решила я наконец.
Он был озадачен.
— Я же знал, что ты в безопасности.
— Но я не знала, где ты. Я….
Слова замерли у меня на губах, и я резко опустила глаза.
— Что? — его бархатный голос требовал ответа.
— Я так не могу. Не видеть тебя. Я тоже себе места не нахожу. — Я покраснела, сказав это вслух.
Он не издал ни звука. Я подняла глаза и увидела, что его лицо исказила боль.
— Нет, — со стоном тихо произнес он. — Это плохо.
Я не могла понять, о чем он.
— Я что-то не то сказала?
— Разве ты не понимаешь, Белла? Одно дело, когда я делаю самого себя несчастным, и совсем другое — когда ты вовлекаешься во все это до такой степени, — он отвел страдающий взгляд и смотрел на дорогу, а слова текли так быстро, что я почти не понимала его.
— Я не хочу еще раз услышать от тебя что-нибудь подобное. — Он сказал это тихо, но повелительно. Его слова больно ранили меня. — Это плохо, это неправильно. Это вредно, наконец. Я опасен, по-настоящему опасен, пойми это, Белла.
— Нет, — я изо всех старалась, чтобы это не прозвучало, как слова капризного ребенка.
— Я серьезно, — прорычал он.
— Я тоже. Я говорила, что мне не важно, кто ты. Уже слишком поздно.
— Никогда не говори так, — резко, почти грубо выпалил он.
Я закусила губу. Хорошо, что он не видит, как мне больно. Я уставилась на дорогу. Наверное, мы уже подъезжали. Он все равно ехал слишком быстро.
— О чем ты думаешь? — спросил он. Суровость еще звучала в его голосе. Я просто покачала головой — не уверена, что смогла бы что-то сказать. Я чувствовала его взгляд, но не отводила глаз от дороги.
— Ты плачешь? — с ужасом спросил он. Я даже не чувствовала, как слезы текли по моим щекам. Я провела рукой по лицу — действительно, предательская жидкость была тут как тут.