Mэтт (пьет. Вынимает фляжку). Можно вас попросить? Не взялись бы вы передать это от меня - она пустая - тому, кто мне ее дал? Тут вот имя и адрес. (Достает из кармана матерчатый ярлычок.) Это я от макинтоша оторвал. Можете еще прибавить "с вечной благодарностью". Только чтобы имени никто не узнал.
Пастор. Нет, нет, будьте покойны. (Прячет ярлычок в карман,) Скажите, что вас побудило бежать?
Mэтт. Заприте рысь в клетке и случайно оставьте дверцу открытой увидите, что будет. (Вглядывается в лицо пастора.) А. Да, я вас понимаю. Но за это я уже давно расплатился.
Пастор. Разве вас несправедливо судили?
Mэтт. Нельзя судить человека за несчастную случайность.
Пастор. А это была только несчастная случайность?
Mэтт. Ну, конечно, мне не следовало его бить... Первородный грех, очевидно. Но все-таки за обыкновенную драку дают самое большее полтора месяца. А я получил лишних четыре года - просто за то, что там была решетка, на Роттен-Роу. Нет, я считаю, что имел полное право сбежать.
Пастор. Если ваша совесть покойна, тогда, конечно... Это ведь главное.
Mэтт. Да не тревожьтесь из-за этого, падре. Меня же все равно поймают.
Пастор (с улыбкой). О нет, я не из-за этого. Кесарь пусть сам о себе заботится, он это умеет. Меня тревожит совсем другое - ответ перед собственной моей совестью. Те мысли, которые сейчас во мне встают. Вы командовали ротой на войне. Вели за собой солдат. А я веду...
Mэтт. Своих прихожан?
Пастор (кивает). Да. Когда вы уйдете и я об этом промолчу, имею ли я право не сказать им, что я промолчал? Имею ли я право нарушить закон и не сказать им об этом? А если я скажу, сохраню ли я то небольшое влияние, которое сейчас на них имею? А может ли священник исполнять свои обязанности, если он не имеет влияния? Вот что меня тревожит, капитан Деннант.
Mэтт. Понимаю. (Настораживается.) Кто-то дергает дверь.
Пастор идет к правой двери. Мэтт делает шаг вперед.
Пастор (у двери). Кто там?
Голос звонаря. Это я, сэр.
Пастор. Нет, Томас, я занят, сейчас никого не могу впустить. Если у вас ко мне дело, отложите до после службы. (Стоит, прислушиваясь, затем возвращается.) Наш звонарь.
Мэтт. Божье гостеприимство. Я не забуду, падре. Но не хочу тревожить вашу совесть. Уйду. А правда, хорошо бы иметь, крылья - крылья голубки!
Пастор. Вечерня начинается в половине седьмого. Молящихся много не будет - один-два человека. Будьте третьим. Отдохните, пока идет служба. Сюда никто не заходит.
Мэтт. Вы хороший человек! Но лучше мне сейчас попытаться. Теперь уже темно. Нельзя, знаете, сдавать. Пущусь опять в бега - поймают, так хоть под открытым небом. А вы дайте мне благословение.