Как только я вошел, от едкого дыма у меня сразу потекли слезы и сопли, словно прохудились водопровод и канализация одновременно. На расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно. Закашлявшись, я присел. У пола дыма было поменьше. В пяти метрах перед собой я разглядел чьи-то сапоги. Кочегар, поди, он-то мне и нужен.
Подойдя к кочегару, я прокричал ему, перекрывая вой нагнетающего вентилятора и шум топки:
— Где мне горячей воды набрать? Тот подвел меня к нужному крану, а потом спросил, размазывая по лицу слезы от едкого дыма:
— У тебя закурить не найдется? Я чуть не рухнул от изумления.
Любителям халявы посвящается
1980 год. Северная Карелия, гарнизон на Верхней Хуаппе, 909-й военно-строительный Отряд
Воскресенье, в роте получка. Получив деньги, военные строители тут же бегут в военторговский магазин за сигаретами, сладостями, консервами, одеколоном (его пьют). Я с покупками возвращался в казарму. Открыл двери, вошел. Головы всех солдат, услышавших скрип петель, повернулись к входу. Это всегда так у солдат: а вдруг офицер вошел? Тогда надо хотя бы окурки погасить и кружки с одеколоном в тумбочку убрать. Воспользовавшись тем, что все на мгновение повернулись ко мне, я громко крикнул:
— Мужики, кто сейчас у магазина десять рублей потерял?
И при этом сунул руку в карман, вроде как за найденным червонцем. В ответ раздался громкий вопль всех присутствующих:
— Я!!!
Я не спеша вынул руку из кармана, в которой оказался всего лишь замусоленный носовой платок, смачно высморкался и спокойно сказал:
— Ну так пойдите и найдите, может, там еще лежит.
В воскресенье я попросил у нашего токаря Володи ненадолго ключи от токарки для какой-то своей надобности. Вернувшись в казарму, обнаружил, что Володи нет, но дневальный сказал, что он вот-вот вернется.
Я решил подождать его в ленкомнате, почитать газеты. И тут в ленкомнату влетел Володя прямо как был с улицы: в телогрейке, в шапке. Кто служил в Советской армии, тот помнит — в ленкомнате полагалось снимать шапку, как в церкви. Перед портретами вождей и Политбюро.
— Саня, отдавай ключи — мне работать надо, — выпалил он с ходу.
И тут, как назло, появился наш старшина Вознюк. Увидев, что Володя не снял шапку в ленкомнате, он начал:
— Згоба, вы чому в шапци, це ж лэнинська кимната, священное мисце для кожного солдата. Вы бачьте, тут и Лэнин повешен, и правительство наше…
Тут он помолчал, подумал и добавил:
— Поставлен.
Уж лучше б молчал, может, и прошло бы незамеченным.
— Нет, нет, повешен, мы слышали, — радостно загудели все, кто был в ленкомнате.