Когда к нам на Новый год приехал комбат и солдаты пожаловались ему на это, то старшина имел долгий неприятный разговор с комбатом, начальником комбината и начальником штаба. Вознюку популярно объяснили, что его служба оценивается командирами не по заправке коек и строевой выправке солдат, а в кубометрах заготовленной древесины. И что за невыполнение плана его будут сношать по самые не балуй. И выровненные по ниточке подушки его не спасут. Солдаты страшно, нечеловечески устают на лесоповале, и нечего им отбои-подъемы на время устраивать — никому это не нужно. В случае войны стройбат все равно ни на что не годен — не вояки это. И начальник комбината пообещал по блату пристроить старшину на вакантное место на Новой Земле, там ведь тоже стройбат есть.
Короче, подрезали крылышки этому говнюку Вознюку. Но у него осталась любимая развлекуха — вечерняя поверка. Если кто-то, замешкавшись, отвечал нечетко или нарушал прямизну строя, старшина ровным глухим голосом произносил:
— Из-за этого долбодятла повторяем вечернюю проверку.
Этим самым он демонстрировал свою власть над солдатами: «От меня зависит, ляжете вы спать или еще стоять будете». А в конце поверки он обычно прикапывался к какому-нибудь солдату, избрав его объектом для насмешек, и в конце лепил ему наряд вне очереди. Старшина считал, что у него незаурядное чувство юмора. И солдаты, которые только что ненавидели старшину, тоже смеялись вместе с ним над очередной жертвой. Не понимая, что в следующий раз может наступить их очередь.
И в тот раз старшина прикопался ко мне.
— Вот что, Скутин… Скажи мне: почему у тебя такая умная физиономия?
Что угодно я ожидал услышать, только не это.
— Да чего там, — говорю, — нормальная физиономия.
— Ну да, нормальная! Рассказывай мне… Все солдаты как солдаты — стоят, ждут конца поверки, спать хотят. И только ты один — я же вижу — о чем-то думаешь! Почему у тебя такая умная физиономия?
Ну козел! Сейчас ты огребешь.
— Чтобы скрывать свои глупые мысли, товарищ прапорщик!
Рота грохнула страшным раскатом смеха. Каков вопрос, таков ответ. Но старшина не смеялся. Он оценивающе посмотрел на меня, поняв, что в лице этого салаги-новобранца получил достойного противника, поскольку впервые рота на вечерней поверке смеялась не над его собственными шутками. Мнение солдат было не на его стороне.
Но он умел достойно проигрывать.
— Ну вас на хрен, — махнул он рукой, — отбой! — И прикрикнул громче: — Отбой, рота! Не поняли?
Повторять больше не пришлось, все разбежались по своим двухъярусным шконкам. И с наслаждением и облегчением закрыли глаза. День прошел, и слава богу, спасибо, что не убили, скорей бы завтра на работу.