Вот это новость! Впрочем, я все равно б не сменял родную мне Хапу на Софпорог, тем более что здесь мне грозила губа, если не уеду сегодня. Хаппонен свою угрозу не забудет, можно не сомневаться. Гнусный это мужик, рассказывали, он и на офицеров стучал своему политначальству и даже получал за это в морду от комбата.
Наконец насос погрузили, теперь — газу! И на Хапу, домой. Надо же, за год с лишним службы казарму домом стал называть. Да так оно и было по сути.
Сердце чуть не выпрыгивало у меня из груди, когда я наконец-то отъехал от комбината в сторону Старого Софпорога. Поскольку печка в моем чаморочном МАЗе не работала — не было ее отродясь, — то пришлось опустить оба боковых стекла, чтоб не заиндевело от дыхания лобовое стекло. И это при минус сорока за бортом! Впрочем, мне было жарко, гидроусилитель руля тоже не работал, исправного насоса в гараже для меня не нашли. Ну и плевать, мне на этом самосвале больше не работать, после рейса я перейду в лесоповальную бригаду. Мослать вручную баранку тяжелого МАЗа — не самая легкая работа, и вскоре от меня пошел пар, несмотря на мороз. Я посмотрел на начмеда. Лейтенант потихоньку закрывал окно, из которого на него дул морозный воздух. Лобовое стекло тут же покрывалось морозными узорами, я протирал его рукавицей и сердито говорил лейтенанту, чтобы он не закрывал боковое окно. Он соглашался, опускал стекло, а потом снова потихонечку поднимал его. В конце концов мне надоело бороться с инеем на стекле, и уже за погранпостом я спросил медика: — Что у вас в бутыли — спирт?
— А тебе-то что за дело? — сердито ответил тот вопросом на вопрос.
И я начал грузить его:
— Ну, вы слыхали про спиртовые антиобледенительные системы? Спиртом поливают обледеневшие поверхности самолета, и он испаряется вместе со льдом.
— И что?
— Я уж забодался стекло протирать. Если б мне глотнуть спирта и дышать им на лобовое стекло, то иней на него бы не садился.
— Ты что! Ты ж за рулем!
— Ну дык, я ж глотать его не буду, только рот ополосну. А то не доедем, на хрен, — припугнул я его.
Тормозной кран к тому времени прихватило замерзшим конденсатом в воздушной системе, ехали практически без тормозов. Для того чтобы этого не случалось, на воздушных баллонах МАЗа, ресиверах, стояли специальные краны для слива конденсата, которые полагалось ежедневно продувать. И это предохраняло тормозную систему от замерзания… при морозах до минус двадцати — тридцати. При сильных морозах тормозной кран все равно примерзал из-за мельчайших капелек влаги, не осевших на дне ресиверов.