Орсо: Я не говорил – ублюдком…
Десять: Нет, нет, нечего уворачиваться. Это слово для тебя не подходит? Забудем о легальности твоей легитимации. Все занятия юристов – простые уловки, и нам они сейчас неинтересны. В конце концов, ты родился в Венеции и не знаешь, кто были твои отец и мать, так кто же ты, как не ублюдок? Это логично, не так ли, philosophiae doctor [9]? Итак, расскажи, с чего ты взял, что родился здесь ублюдком?
Орсо: Мне много раз говорили, что я родился здесь, мои господа. Люди, которые заботились обо мне в детстве, всегда называли меня венецианцем, и я полагаю, они знали, что говорили, – семья Барди во Флоренции и мои наставники во флорентийском монастыре Санта-Мария-Новелла.
Десять: Мы перерыли все приходские книги в верхнем и нижнем городе, но нигде пока не обнаружили факта твоего рождения. То, что ты родился в Венеции, удваивает твое предательство, ты это понимаешь?
Орсо: Да, мои господа.
Десять: И что если ты будешь вводить нас в заблуждение, чтобы защитить других, мы можем заставить тебя пройти через ужасающую боль?
Орсо: Мои господа, на мое имя существует траст где-то здесь, в Венеции. Доход выплачивается через Доминиканский орден.
Десять: Секретарь, займитесь этим quam primum [10]. Свяжитесь с местным Орденом и отправьте гонцов к доминиканцам во Флоренцию и Болонью. Проверьте, сможем ли мы подтвердить слова заключенного… Стража, почему заключенный так живо себя ведет? Мы думаем, он не слишком испуган. Вы не выполняете своей работы. [Брата Орсо ставят на колени]… Так-то лучше. А теперь, брат Орсо, когда ты впервые узнал о своем тайном обществе?
Орсо: Около семи лет назад. Брат Алессандро Баседжио, доминиканец, приехал навестить меня в Болонье. Он направлялся в Рим. Но я думаю, вы знаете, что он умер прошлой зимой.
Десять: Не предвосхищай наши вопросы… А этот Баседжио, он был из благородной семьи, ты случайно не знаешь? Да? Ну и что же заставило его приехать к тебе в Болонью?
Орсо: Этого я не ведаю, мои господа. В то время я не знал никого из Венеции, я хочу сказать, не считая трех венецианских студентов в Болонье. Но, казалось, брат Алессандро знал меня или, по крайней мере, знал обо мне. Десять: Это любопытно. Как он мог хоть что-нибудь о тебе знать?
Орсо: Я полагаю, что он узнал обо мне по внутренним каналам, через Орден. Так бывает. Десять: Не порочишь ли ты доминиканцев? Орсо: Нет, мои господа. Я бы никогда не возложил на них ответственность за свои поступки. Десять: Возвращайся к Баседжио. Орсо: Он каким-то образом знал – должно быть, через Орден, – что я работал в больницах для бедных в Болонье и Флоренции, и слышал о моем рвении к работе в братствах, которые приносят утешение осужденным мужчинам и женщинам, тем, кому предстоит умереть. Он этим восхищался и сказал, что вся его группа этим восхищается.