Молодая чета отправилась в свадебное путешествие, и свой медовый месяц супруги провели сначала в Нью-Йорке, потом у Ниагарского водопада, а затем на аэротакси добрались до Калифорнии, где и решили обосноваться. Откуда ни возьмись появилось трое детей, и вот они уже владельцы огромного ранчо, на нем пасется миллион голов рогатого скота, и кругом ковбои, одетые, как кинозвезды.
Цивилизация, возникшая и расцветшая вокруг Грейсона на планете, которая прежде была бесплодной, безвоздушной пустыней, для Грейсона казалась кошмаром. Продолжительность жизни окружавших его людей равнялась семидесяти годам. Дети рождались через девять месяцев и десять дней после зачатия. Он похоронил шесть поколений основанной им семьи. И вот однажды, переходя Бродвей (это улица в Нью-Йорке), он вдруг увидел: с противоположной стороны навстречу ему двигался человек; его невысокая крепкая фигура, походка и манеры заставили Грейсона застыть на месте.
— Генри! Генри Молкинс! — крикнул он.
— Да, я… Билл Грейсон!
Обменявшись рукопожатием после первого взволнованного приветствия, они безмолвно смотрели друг на друга. Молкинс заговорил первым:
— Там, за углом, бар.
После второй рюмки вспомнили о Джоне Харте.
— Ищущая форму жизненная сила использовала его мозг, — индифферентно заметил Грейсон. — По-видимому, она не смогла найти собственного воплощения. Она попыталась использовать меня…
Тут он вопросительно взглянул на Молкинса. Тот утвердительно кивнул:
— И меня.
— Думаю, мы слишком сопротивлялись.
Молкинс вытер со лба испарину.
— Билл, — сказал он, — все это похоже на сон. Я женюсь и развожусь каждые сорок лет. Я беру в жены двадцатилетнюю девушку. Через несколько десятков лет она выглядит на все пятьсот.
— Как ты думаешь, все это происходит лишь в нашем мозгу?
— Да нет, не думаю. По-моему, вся эта цивилизация существует в действительности — что бы мы ни подразумевали под существованием.
Молкинс застонал.
— Давай не будем вдаваться в эти дебри. Когда я читаю философские сочинения, объясняющие жизнь, я чувствую себя на краю бездны. Если бы только нам удалось как-нибудь освободиться от Харта!
Грейсон мрачно улыбался.
— Ты что, еще не знаешь?
— Чего не знаю?
— У тебя есть при себе оружие?
Молкинс молча протянул ему игольно-лучевой пистолет. Грейсон взял его, приставил к своему правому виску и нажал на изогнутый спуск. Молкинс рванулся к нему, но было уже поздно.
Показалось, будто тонкий белый луч прошел сквозь голову Грейсона. Сзади в деревянной стене образовалась круглая, черная, дымящаяся дыра. Целый и невредимый, Грейсон стоял как ни в чем не бывало.