— Никакое это не скромное ристалище, а самая настоящая конюшня. И как вам не стыдно в такой грязи кошек держать? — Катя поймала Бациллу, замурчавшую от прикосновения нежных женских пальцев, и стала её укачивать как младенца.
Тем временем Маша закончила осмотр квартиры и с некоторым сомнением заявила:
— Конечно, мы приберём ваши апартаменты, но это займёт не меньше часа. Если хотите, то становитесь в самую большую очередь, чтобы до двенадцати не возвращаться и нам не мешать.
Мы согласно выкатились из квартиры, но на лестнице я задержал Липского.
— Ну, почём сейчас размножение? Сколько ты им заплатил?
— По двести долларов, в соответствии с действующими тарифными ставками.
— Маловато. Пожалуй, я отваливаю к другому клиенту.
Он покровительственно похлопал меня по плечу.
— Не бойся, в обиде не будешь.
— Дело не в обиде. Просто я не одобряю твою затею. Не забудь дверь захлопнуть!
Я развернулся и хотел идти, но он поймал меня за локоть.
— Послушай, их двое, а я один. Ты не можешь бросить меня в такой аварийно-пикантной ситуации.
— Ещё как могу! Ты, когда звал их в машину, меня разве спрашивал?
Веник прямо зашелся от возмущения.
— Конечно! Я конкретно спросил: "Берём?", а ты начал умничать и пускать слюни. Взял бы и сказал: "Нет, не берём!". А ты что? Сначала науськивал и подначивал, а теперь в кусты?
— Ничего не в кусты! Просто мне неохота строить из себя этово-тово!
— Ну, знаешь, это будет натуральное свинство, если ты не останешься. Можешь не размножаться, если менталитет не позволяет, но поддержать компанию ты обязан, суди тебя Бог!
— А вот — не обязан!
В ответ длинные худые пальцы уцепились за мою пуговицу:
— Не придуривайся, ничего особенного от тебя не требуется! Развлечешь дам светским разговором, расскажешь что-нибудь смешное и поучительное. Например, тему своей докторской диссертации. Не думаю, что после этого кто-нибудь покусится на твою невинность.
— При чём тут невинность? Мне денег жалко!
— А, жалко, да? Я знал, что у тебя на уме только секс и деньги.
— Не секс а идиотизм. Корчишь из себя, я не знаю, султана Брунея, а за душой одни долги. Скажи честно, ты сигареты давно стрелять перестал?
— Чем это ты меня попрекаешь? Между прочим, я учёный, а не новый русский!
— Тогда носи табличку, а то тебя за кого угодно могут принять.
Тут его ушибло по-настоящему — даже пена в уголках рта выступила.
А мне плевать! Между прочим, я сознательно решил не гоняться за выгодами, а посвятить себя науке. Да, сейчас я стал нищим, но разве дело во мне? Не моя вина, что общество не может достойно обеспечить свой интеллектуальный потенциал, — войдя в раж, он стал сильно жестикулировать и сделался похож на горбатую ветряную мельницу.