Я, конечно, загорелся. Вспыхнул, как лучина на ветру.
Прибегаю в посольство, а очередь значительно длиннее, чем за водкой, в памятные годы ее искоренения. Вдобавок, лица у алкашей были дружелюбные, хоть и измученные, а у этих гранитные, серые и непроницаемые, будто агенты конкурирующих спецслужб собрались.
Тупо пристраиваюсь в хвост, осознавая, что до заветной двери не добраться никогда. И спрашиваю наудачу:
— Тут один вход для всех? А то я по вызову…
Выпустив в морозный воздух дружные клубочки пара, шпионы издевательски хохотнули.
— Здеся все по вызовам! — нажимая на последний слог, пояснил из-под маскировочной шапки-ушанки низенький, коренастый лазутчик. — Меня по строительству, на консультанцию, а ета женчина — товарный экспэрт…
Судя по количеству экспертов, дела в Штатах шли из рук вон.
— Вас фирма вызывает, или частное лицо? — строго спросила седая товароведша.
— От частников отбою нету, — доверительно сообщил строительный лазутчик, — прут как деникинцы с под Перекопа! А специлистам не протолкнуться.
— По частным приглашениям уже практически не пускают. Практически никого, — ядовито улыбнулась дама, — только зря время потеряете.
— Нет, я по противоракетной обороне, хочу боеголовку спихнуть.
— Всю страну разворовали, лес повывезли, нефть перекачали, — слезливо запричитал какой-то тощий, косоглазый субъект, — а теперь и до боеголовок добрались, гады. Мало им алмазных приисков…
Мысль про алмазы пришлась в резонанс и породила общий, невнятный, но выразительный стон.
— И зачем вам виза? Нацельте свою боеголовку на нужный адрес, да пускай летит самовывозом! — посоветовал диверсант, укутанный в облезлые бараньи меха.
Сказав, что подумаю, я занял очередь и отправился бить челом Голливуду.
Дядя Жора был из людей, без которых, как сказал поэт, заглохла б нива жизни — такой советский маугли, светоч природного разума, незамутненного ни воспитанием, ни образованием. А отличался от себе подобных невероятной, фантастической живучестью, той удивительной жизненной силой, которая раздвигает над стеблем асфальт и проламывает камни.
Уж чем только ни исхитрялась судьба садануть по облысевшему темени: и ключом, и пыльным мешком, и тяжелым тупым предметом — он все равно вставал, отряхивался, и возвращался в наш обомлевший дворик, с неизменной ухмылкой на обветшалой физиономии.
Судьба ужасалась, затихала на время, но потом опять брала его в оборот, словно устыдившись собственного бессилия. И снова отступала!
Получив очередную передышку после принятия нового УК, Голливуд устроился швейцаром в наикрутейшее московское казино, и завел знакомства в самых высоких сферах — любой вопрос мог решить.