— Институт вирусологии имени Ивановского, Всесоюзный институт гриппа в Ленинграде, Институт вирусных инфекций в Свердловске и НИИ вирусных препаратов в Москве, — медленно перечислил я.
— Так. Правильно. А последняя, как говорится, должность?
— Старший научный сотрудник. А вы, я не понял, проверяете меня что ли?
— Интересуюсь не от себя лично! — он полистал какие-то бумаженции. — Диссертация ваша как называется?
А вот этого я не люблю! Ничего секретного в моей работе нет, но с мангустами мы так не договаривались.
— Название длинное, узкопрофессиональное и абсолютно ничего вам не скажет. К тому же, работа всё равно не была допущена к защите. А что, это имеет отношение к экспедиции?
— Ну, мы ещё увидим — имеет или не имеет. Это как начальство скажет. А вы мне лучше объясните попроще, без всяких там терминов и аминокислот, почему вашу диссертацию защищаться не допустили. Что это вы такое открыли, значить?
Терпеть не могу, когда со мной так разговаривают! Во мне сразу просыпается дух противоречия и провоцирует на неэтичные высказывания.
Но с первых шагов конфликтовать не хотелось:
— Боюсь, что без аминокислот не получится. Я как раз и работал над наследственным веществом вируса гриппа — его рибонуклеиновой кислотой.
— Ну, всё равно, не стесняйтесь, рассказывайте! — Федор Федорович сделал приглашающий жест рукой.
Типичный придурок. Хотя такие вот не агрессивны сами по себе, а только волею пославшего их начальства. Поладим как-нибудь:
— Ну, попробую. В двух словах, да?
Научный руководитель кивнул.
— Скажите, вы гриппом болели?
— В Москве, значить, болел регулярно. Каждый год на больничном листе сколько-нибудь просиживал.
— А если каждый год, то, наверное, помните, что болезнь протекала по-разному? Например, один раз грудь больше болела, а другой — голова и горло?
— Правду говорите! В один раз чуть не помер от температуры — так прихватило. А потом ничего, Бог миловал. Покашляешь с недельку, носом пошмыгаешь и вперед! По зову, значить, родной партии и на благо трудового народа.
— И куда, если не секрет, звала вас партия? Не по торговой части?
Сперанский немедленно надул щеки:
— Нет, выше берите — я в горкоме работал, под руководством самого Борис Николаича. А после был брошен в Государственную Думу. К чему это вы спрашиваете?
— Так просто. Санитарно-эпидемиологическую обстановку в квартире уточняю.
— Ну, лечили нас отменно! За всеми, значить, обеспечивали личный персональный уход и бесплатные лекарства от всех недугов. Врачи очень внимательные были, — в его голосе послышалось сожаление.