Толстый Кинг-Конг от удивления аж слюну на галстук пустил и все силится разглядеть хоть что-нибудь у меня за спиной.
— Не сверни шею, Бозембо. Если ты тех двух казачков ищешь, так они внизу: Артур свинец переваривает, а второй лоботряс отдыхает, уставленный шишками, как банками от простуды.
Жиртрест все никак не отойдет от потрясения. А интересно, он действительно стальной, как с виду, или-таки из мяса? Проверку производим рукояткой пистолета в области виска. Все в порядке — из мяса: просвистев носом умильное «э-э-х-в-в-ф», он уже репетирует роль коврика у кровати.
И вот я наедине с моим милым музыкантом. Тот, надо признать, сумел довольно быстро взять себя в руки и теперь держится спокойно, даже почти насмешливо.
— Браво! — промурлыкал он. — Я вижу, ваша репутация отнюдь не преувеличена, и должен был предположить, что двое сопровождающих покажутся явно недостаточным эскортом человеку вашей закалки…
Вы себе даже представить не можете, как мне осточертели его длинные фразы! Этот тип уже начинает действовать мне на нервы — он, похоже, даже читать учился по учебнику для начинающих рыцарей. От подобных упражнений у него поехала башка, парень почему-то решил взяться за ремесло гангстера, но никак не может не приукрашивать его напыщенными оборотами. Что ж, познакомим его теперь с моей манерой изъясняться.
— Слушай, крошка, — начинаю я, — у меня волосы дыбом встают на голове от таких парней, как ты. Всякие там козлы, осветляющие себе прическу пергидролем, как-то не очень подходят моему темпераменту, а уж если они приказывают меня пришить, то я и подавно рассовываю их по соковыжималкам, понял, нет? Думаешь, ты крутой, раз треплешься под стать графьям с лубочных картинок, но я клал на все это с прибором, вот в чем дело!
Я собираюсь было оттягиваться и дальше, но очередная насмешка застревает у меня в горле: Бозембо, похоже, справился с моей затрещиной и поигрывает пукалкой на другом конце комнаты. Так, время читать лекцию о жизни пчел явно упущено!
Все-таки здорово, что Сан-Антонио реагирует чуточку быстрее тарелки макарон: в мгновение ока всаживаю ему на сто су железа в грудь, и наш общий друг уже разевает рот и покашливает с несколько растерянным видом. Он больше не вспоминает о своем пистолете, как я, скажем, не вспоминаю о маркизе де Севинье: зашатавшись, он рухнул прямо на ульрихову фисгармонию. Забавно получилось, такой, знаете ли, концерт для агонии в до мажор.
— Вот так вот, дружище, — поворачиваюсь я к Ульриху, держа перед собой еще дымящийся пистолет.
А что, на войне, как на войне! Только что он командовал парадом, а теперь это будет делать единственный сын моей мамочки, иначе говоря — знаменитый комиссар Сан-Антонио, который и нажимает сейчас на курок. Пиф-паф, ой-ой-ой!