Кровь… Алмаз… Она…
Лили с трудом сглотнула.
И вдруг ее затрясло.
Осознание пришло накатывающим ужасом. Безумным, диким, нереальным страхом…
ГОСПОДИ! У нее был шанс…
Был! А она потеряла столько драгоценных секунд без толку!
Лилиана никогда этого не делала.
Только слушала однажды, как мать рассказывала ей об этом. Давно…
Но к черту! К дьяволу и надежду, и страх. Пусть все, что отвлекает — катится в бездну!
Не обращая внимания на холодный ветер, обдувающий, леденящий, мокрое лицо, она резко дернула цепочку. Не задумываясь, откуда у нее силы, не обращая ни малейшего внимания на то, что срывает кожу с шеи, и крепко зажала алмаз в левой руке, позволяя обрывкам цепи свободно болтаться в кулаке.
И в это же время, продолжая глотать свои слезы, подавляя истеричный вой, зубами разорвала запястье сама себе, чувствуя, как начинает стекать по руке горячая кровь.
Ей было плевать на резкую боль, на запах крови, разносимый ветром.
Единственное, что билось в ее мозгу, подобно птице, удерживаемой силками: "успеть, успеть, успеть…"
Что эта маленькая дрянь делает?!
Впервые за многие столетия, ведьма испытывала недоумение и страх. Впервые, что-то было не так, как она предполагала.
Что делала эта тварь?? Откуда знала слова для этого ритуала?! Кто научил ее?! Как показал символы?!
Старуха гневно ударила сухим морщинистым кулаком по столу, и вода в чаше пошла рябью.
Этого она не предвидела.
Не могла эта девушка сделать такого.
Невероятно.
Если она знала этот ритуал, то не могла не знать и цену, выплачиваемую за такое. Ни один человек не сделал бы подобного. Ни один не захотел бы потом расплачиваться.
Старуха закусила губу, испытывая гнев и ярость.
Но глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.
Ничего у нее не выйдет. Даже являясь алмазом, Лилиана не сможет провести ритуал.
Не сможет… и поплатиться за попытку.
И все будет почти по плану… А для призыва, она что-нибудь придумает.
Старуха впилась глазами в чашу, испытывая неуверенность, и страшное подозрение, что сама была виновата в том, что то, к чему она так долго шла, могла оборваться не начавшись…
Нет, не сможет эта сволочь, эта безумная мразь сделать ничего.
Она же слепая… Она не справится.
Лили резко вздохнула, набирая полную грудь воздуха, и не обращая уже внимания на свои слезы, на соленый привкус крови во рту, начала говорить, окуная пальцы кулачка с алмазом в сбегающие по руке струйки собственной крови.
Она впервые произносила эти слова. И на секунду, на тот драгоценный миг, которых осталось так мало, испугалась, что не сможет вспомнить.
Но ее сила, та, которую никто не пробуждал, которую все отталкивали и пинали, насмехаясь над ее убогостью, рвалась из глубин Лилианы, взывала к нему, тянулась к мертвому телу Теодоруса, лежащему у коленей девушки из клана Карателей.