Казалось бы, между ними стояло столько всего, что невозможно было преодолеть взаимной ненависти и неприязни, нельзя переступить через все.
Но получилось нереально просто забыть, опустить, вычеркнуть что угодно, лишь бы иметь уверенность, что ничто не будет угрожать его Лилии.
И каждым из присутствующих мужчин руководило то же, пожирающее внутренности чувство, стремление обезопасить, защитить свою любимую.
Михаэль в упор рассматривал его, и Тео отвечал ему таким же взглядом.
Каждый из них знал, что договор будет заключен. Слишком ценным было то, что поставили на кон.
Однако, до того как они станут на одну сторону, очень многое предстояло выяснить. И ему, и им было что сказать, что предложить для обмена.
Проблема состояла в том, что ни у кого не было желания начинать первыми, из-за опасения, второпях открыть козыри, упустив лучшую возможность.
Они стояли так уже минут тридцать, и никто не произнес и слова, если не считать скупого приветствия.
И только одно из всех восьми существ здесь, было совершенно не заинтересовано в этом.
Лилия.
Ей было безразлично все, что происходило.
Она, зная о ритуале больше, чем все эти вампиры, стоящие напротив них, но меньше всего заботилась о том, что будет. Все, что волновало его любимую — это беспокойство о нем.
Она испытывала какое-то чувство, которое мучило ее. Терзало.
Лилиана боялась за него. Не за себя. Не за свою жизнь. Не того, что могло случиться с ней по задумке бывшего пленителя.
Ничего из этого Лилия не считала достаточно важным, чтобы заботиться о подобном.
В ее мыслях был только он. Теодорус. И ее волнение о его безопасности. Даже после всех его заверений о том, что это связано с обращением.
Смешно.
Что могло грозить ему? Бессмертному? Одному из Древних? Пережившему так много всего, победившему стольких?
Ничего. Теодорус умел уничтожать тех, кого имел силу убить, и обыгрывать тех, кто был сильнее.
Но его любимая не желала признавать этого.
Весь сегодняшний вечер он пытался заменить страх в ее душе — покоем.
Но даже скрипка не подарила Лилиане той радости, которую она испытала накануне. Все было не так с ней.
Сегодня, впервые, он увидел, как она сердилась. И это позабавило его.
Его Лилия была такой хрупкой, и такой несгибаемой. Она не желала внимать его доводам, и негодовала, что он не достаточно серьезно воспринимал ее опасения, ту тоску, которая клубилась в ее душе с прошлой ночи. Лилиана почти умоляла его поверить ей, признать, что было что-то в этом странном опасении, мучающем ее душу.
И он верил. Честно верил.
Вокруг не было друзей. И им не откуда было ждать добра или чистосердечных намерений.