— Заставь меня понять. Расскажи, что в тебе такого ужасного?
Меррипен покачал головой.
— Тогда перестань мучить нас обоих, — сказала она дрожащим голосом. — Оставь меня или отпусти.
— Я не могу! — зло бросил он ей в ответ. — Проклятие, я не могу. — И, не дав ей сказать ни слова, он поцеловал ее.
Сердце ее бешено билось, и она открылась ему навстречу с тихим стоном отчаяния. Ноздри ее наполнил легкий запах дыма, запах мужчины, его особый запах осенней земли. Он овладел ее ртом с жадностью, его язык проник глубоко, обыскивая недра ее рта. Они оба стояли на коленях, Уин приподнялась, чтобы прижаться к нему всем телом, еще теснее, еще крепче. Как ей хотелось почувствовать его кожей, почувствовать под ладонями крепость его мышц.
Желание разгорелось ярким пламенем, и в этом огне не было места рассудочности. Если бы только он повалил ее на пол прямо здесь, прямо сейчас, и овладел ею! Она представила, как принимает его в себя, и покраснела. Она извивалась от жара. Он прижался губами к ее горлу, и она откинула голову, подставляя шею поцелуям. Он отыскал губами то место, под которым бился ее пульс, и лизнул чувствительное место, заставив ее вскрикнуть.
Уин взяла в ладони его лицо, ощущая под пальцами жесткую щетину, и направила его губы к своим губам. Она опьянела от наслаждения. Она ничего не видела вокруг себя, в этот миг она жила лишь ощущениями.
— Кев, — прошептала она между поцелуями, — я люблю тебя так долго…
Он закрыл ей рот поцелуем, словно хотел заставить замолчать не только ее, но и само это чувство. Он пил сладость ее рта, он целовал ее так, словно хотел выпить до дна. Она прижималась к нему, напрасно пытаясь сдержать дрожь, сгорая в пламени желания. Он был всем, чего она когда-либо хотела от жизни, всем, в чем она нуждалась сейчас и будет нуждаться впредь.
Но она невольно вскрикнула, когда он оттолкнул ее, прервав столь желанный, столь необходимый ей телесный контакт.
Долгое время они оба не шевелились, оба пытались взять себя в руки. И когда огонь желания поутих, Уин услышала, как Меррипен хрипло сказал:
— Я не могу быть с тобой наедине. Этого больше не случится.
Со злостью Уин подумала о том, что ситуация стала тупиковой. Меррипен отказывался признать свое чувство к ней и не желал объяснить причины своего отказа. Неужели он не понимал, что она заслуживает хотя бы этой меры доверия?
— Хорошо, — сжав губы, процедила она.
Когда Меррипен поднялся и протянул ей руку, она нетерпеливо отшвырнула ее.
— Мне не нужна твоя помощь. — Она принялась отряхивать юбку. — Ты совершенно прав, Меррипен. Нам не следует бывать наедине, поскольку результат абсолютно предсказуем: ты даешь мне авансы, я откликаюсь, а потом ты меня отталкиваешь. Я не детская игрушка, чтобы меня таскали взад-вперед на веревочке, Кев.