— Молчите? — спросила Инна. — Вам ведь хочется все узнать, до деталей. Как, что и почему? Я заметила — вы такой дотошный. У меня в детстве был один знакомый мальчик, так он игрушками не играл, он их сразу же разбирал на части, чтобы докопаться, из чего сделаны. Смотрите, разломаете меня, будете жалеть: я игрушка красивая и дорогая.
Роман хотел возразить, что человек не игрушка и разбирать его на части опасно, но понимал, что Инна сейчас слышит только себя, иногда она становилась такой, будто одна во всей вселенной и мир вертится вокруг нее.
Он осторожно заметил:
— Я и права спрашивать вас не имею. Кто мы? Случайно встретились...
— ...И вскоре разойдемся? — подхватила Инна. — Вот, вот, все вы одинаковые.
— Кто «мы»?
— Мужчины, кто же еще?
Конечно, приятно, что умная, красивая Инна видит в нем не мальчишку из ПТУ, а настоящего мужчину. Он знал, что выглядит старше своих лет; и рост, и широкие плечи — спасибо боксу, — и та несуетливая уверенность, которая приобретается у станков в заводских цехах. На заводе его никто не считал мальчишкой, и опытный слесарь, передавая Роману на время отпуска свой станок, сказал: «Мне бы твои знания, парень, я бы из машины вдвое выжал». Роман «вдвое» не выжимал — для этого требовались опыт и сноровка, но мастер был доволен его работой.
Но то на заводе, а с этой девушкой сложно — каждую минуту она другая. Теперь он уже не сомневался: все, что сказала Лина, правда. Непонятно было, зачем только Инне понадобилась вся эта игра в знакомства и свидания. Ведь не может быть, чтобы просто так, от скуки, от нечего делать. Какой смысл вертеть карусель из слов, улыбок, прогулок, если за всем этим пустота?
А если все наоборот — искренне и чисто? Если он, Роман, ей так же дорог, как и она ему — девушка, лучше которой, как там ни было, просто нет?
Роман не знал, что и подумать.
Шли они медленно, и улица открывалась им навстречу нарядная, по-вечернему притихшая, вся в огнях.
Инна, приноравливаясь к Роману, тоже старалась идти неторопливо, но ей это давалось с трудом.
— Почему молчите? — спросила вызывающе. — Хотите, чтобы я сама все сказала?
— Это ваше дело.
— А вам безразлично? Совсем, совсем?
— Нет, конечно. И вы отлично это знаете. Во всяком случае, понимаете, что вы для меня не первая встречная.
Роман замолчал и вдруг неожиданно для себя выпалил:
— Вы все-все знаете! И то, что я вас люблю!
Инна резко остановилась, схватила его за руки:
— Вы правду сказали? Это правда?
— Да, Инна. Я вас люблю.
Роман опустил голову, как-то сник. Вот и сказалось самое главное. А не он ли только что намеревался небрежно бросить: «До свидания, Инна»? Странно в жизни — сердце сильнее трезвых, здравых мыслей...