Ела ее тоже слышала и объяснила:
— Мы сидим за столиком, который у директора в резерве. Потому и называется директорским. Для его личных гостей и важных персон... И пусть очередь в полкилометра — этот столик будет свободным. Директор очень любит себя и своих друзей.
— Как директорская ложа в театре. — Андрей аккуратно свертывал обертки от конфет в плоские квадратики.
— Для малолетнего сыночка фантики собираете? — спросила Ела.
— Не женат.
— Ого! Редкая по нынешним временам птица.
— Отчего же?
— Обычно врут, что развелся, обманулся, разочаровался, разлюбил, что там еще?
— Но я действительно...
— Верю. Впрочем, это детали жизни, несущественные к тому же.
Ела небрежно откинулась на спинку стула, рассеянно смотрела в зал, с кем-то поздоровалась, кому-то кивнула. Ей нравилось, что на них обращают внимание.
— Здесь как на сцене, — сказал Андрей.
— Сто лет не была в театре.
— Почему же? — удивился Андрей. — Сейчас много премьер.
— Разве я похожа на тех, кто простаивает у театральных касс часами, чтобы заполучить билетик?
— Нет, — вполне искренне согласился он.
Он бросил украдкой взгляд на свою неожиданную знакомую. Ела была симпатичной девчонкой со вздернутым носиком, миндалевидными глазами. Она была бы даже красивой, если бы не «чересчур». Чересчур много «штукатурки» на лице, чересчур широкая из дешевой ткани юбка-клеш, чересчур яркая брошь на блузе с чересчур большим вырезом. И чересчур много свободных движений — этакая нарочитая бойкость.
— Закончили осмотр? — спокойно, будто речь шла о какой-то вещи, спросила Ела. — Ну и как, удовлетворяю?
— Извините меня, пожалуйста, — смутился Андрей. — Я не хотел вас обидеть.
— И не думаю обижаться. Вы имеете право.
— Почему? — заинтересовался Андрей.
— Вы привели меня сюда, угощаете, должны же что-то за это иметь.
— Как все просто!
— А зачем усложнять? — Ела достала из сумочки пачку сигарет, умело щелкнула по донышку, выбила одну, толкнула пачку по столу Андрею.
— Здесь не курят, — сказал он. Везде висели таблички со смешными надписями: «Благодарим вас за го, что вы у нас не курите».
— Какой странный! — Ела с удивлением взглянула на-Андрея. — Вы что, не видите?
В баре густо плавал сизый дым. Он поднимался к потолку и там светлел, растворяясь в углах. Пепельницы заменяли блюдца.
— Тогда мои, — предложил Андрей, доставая пачку «Мальборо» и зажигалку.
И вновь во взгляде Елы мелькнуло одобрение. «Интересно, сколько она отрабатывала такой вот томный, со смутным обещанием взгляд — под стандартных кинозвездочек?» — Андрей не мог воспринимать все, что видел, всерьез; ему казалось, что попал на репетицию какого-то пародийного спектакля.