Полк стал пополняться новыми людьми: летчикам» штурманами, радистами, воздушными стрелками. В основном это были молодые парни, только что закончившие училище. Их вводил в строй экипаж Щуровского, в который едва ли не каждую ночь включали и меня. За ночь выполняли по тридцать-сорок взлетов и посадок.
В конце июня подошел и наш черед перейти к массированному боевому применению Ли-2. Полк получил приказ бомбить аэродромы врага в районе Ольсуфьева и Карачева. Отлично защищенные с земли, прикрытые с воздуха, они представляли собой почти неприступные цели.
Удары решили наносить тремя эшелонами, которые поведут майоры Н. В. Савонов, В. Д. Ширинкин, И. Н. Владимирцев. Три ночи подряд мы выпускали самолеты в полет и с тревогой ждали их возвращения. Они пришли без потерь. А те повреждения, которые получил Ли-2 старшего лейтенанта П. И. Фурсова, можно было и не считать, ведь на обоих аэродромах штурманы лидеров капитаны А. Т. Пустовойт и Н. А. Абрамов ясно видели большие пожары и взрывы. Врагу нанесен ощутимый урон.
Ночью пятого июля я лечу в экипаже капитана В. А. Тишко к железнодорожной станции Унеча. Нет уже у меня того волнения перед боевым вылетом, что я испытывал в начале войны. Нет и страха быть убитым. Война притупляет чувство самосохранения. Ровно гудят моторы, в небе сияют звезды. Линия фронта пульсирует огнем, вспышками разрывов. У нее своя особая жизнь, на которую мы глядим с высоты с обычным, присущим каждому человеку любопытством. А ведь там, внизу, кто-то сейчас гибнет, кто-то побеждает… Но она не равнодушна и к нам. Метнулись в небо лучи прожекторов, рядом расплели дымные шлейфы малокалиберные пушки, заплясали огоньки четырехствольных эрликонов
Огненная полоса остается позади. Снова темнота со всех сторон, убаюкивающий гул моторов. Гляжу на часы, маленькая стрелка застыла на цифре 2.
— Через шесть минут будем над целью, — уточняет паше положение штурман П. В. Романчук.
И будто в подтверждение того, что станция недалеко, самолет встряхивают разрывы зенитных снарядов. Впереди вспыхивают желтые световые купола — это наши Ли-2, шедшие впереди боевого порядка основной группы, сбросили над Унечей САБы. Пробираюсь в грузовую кабину, распахиваю дверь, подтаскиваю поближе открытые ящики с мелкими бомбами. Ли-2 вздрагивает, две фугаски уходят к земле. Вираж. Второй заход. Сирена. Вот теперь моя очередь. Толкаю за борт ящики, самолет снова подбрасывает вверх — пошли бомбы крупного калибра. Крепко упираюсь в стены фюзеляжа и, пристегнувшись за фал, через проем двери гляжу на нашу работу. Ревет ветер, и в этом реве в самой гуще эшелонов, которыми забита станция, распускаются, как диковинные цветы, разрывы бомб. В глаза бьет, ослепляет мертвый белый свет прожектора. «Поймали, сволочи», — подумал я, захлопнул дверь и тут же услышал голос стрелка Павла Радченко: