) А потом все кончилось. МЫ кончились.
Дочь (спустя мгновение, в той же позе). Что же случилось? Что-нибудь трагическое? Он умер? Стал католическим священником?
Любовница (не обращает внимания на ее тон, вспоминает). Нет, ничего не произошло. Просто начался учебный год.
Дочь (презрительно фыркает). Ну и ну!
Любовница. Начался учебный год. Что может быть проще?
Дочь (приподнимается на локтях, ядовито). И вы сулились писать друг друга письма? Клялись в вечной любви и верности? Конечно, прощались в слезах, держались за руки, смотрели в потолок, обменивались клятвами в страстной любви до рождественских каникул?
Любовница (все еще спокойно). Нет, ничего этого не было. В тот день, в наш последний день, мы были, как всегда, вместе, а потом поцеловались, как брат и сестра, и сказали: «Прощай, я тебя люблю» — «Прощай, я тебя люблю».
Дочь. Ничего себе детки! Просто похотливая парочка — и все тут!
Любовница (с легкой улыбкой). Нет, вы неправы. Конечно, и это было, но только, по-моему, мы вели себя очень мудро. «Оставь все, как есть, и больше не трогай». Говорю вам, это было очень просто. Нам пора было возвращаться в школу. Мы же были дети.
Дочь (словно конец сказки). И больше вы его никогда не видели.
Любовница. Да, верно. Он был с Запада, приезжал к нам погостить на летние каникулы.
Жена (участливо). А что же с ним стало?
Любовница (отмахивается). Так… разное. Время от времени я читаю о нем в газетах… Ничего не стало.
Дочь. Нет, все-таки что же с ним стало?
Любовница (раздражена, но не вопросом, а Дочерью). Все, что угодно. Он умер и стал священником! А почему это вас волнует?
Дочь. Меня? Ни капельки.
Любовница. Ну, тогда не будем об этом говорить.
Дочь принимает прежнюю позу.
Жена (после паузы). Значит, четверо мужчин.
Любовница. А? Да, пожалуй. Пожалуй, и он был мужчиной. Значит, четверо. Не так уж много, я думаю. Четверо за долгие годы, а не одновременно, конечно.
Жена. Да. (Медленно; это открытие для нее самой.) Я любила только… одного.
Любовница (кивает, улыбается, участливо). Да.
Друг (резко поворачивается к ним). А что, если нет никакого письменного распоряжения? Если во всех его конвертах одни дела и ни слова об этом? Что, если он не оставил никаких указаний?
Жена (сухо, но печально). Тогда решает жена… не так ли?
Друг. Да, конечно, но… все же.
Жена (настороже). Все же?
Друг (с болью). По прошествии времени… по прошествии времени эта прерогатива становится только юридической.
Жена. Только? И юридической? Такое сочетание этих двух слов? И это говоришь мне ты?
Друг (беспомощно). Остановить тебя я не могу.