Друг подходит к креслу, в котором она сидит, опускается перед ней на колени, берет ее руки, прижимает к губам.
Друг. Ну, не надо… не надо.
Жена (отнимает у него руки, отворачивается; устало). Поступай как знаешь. Отлей его в бронзе, если хочешь; я не могу больше с тобой бороться. Вы оба мне слишком дороги.
Любовница. Я ведь сказала вам, чего он хочет, — и только. Или, вернее, чего он хотел, когда он сказал мне об этом. Не будем ссориться из-за будущего.
Друг (мягко). Если я возьму назад свои слова, ты возьмешь меня назад в адвокаты?
Жена. Я никогда тебя не выгоняла. Что я буду без тебя делать? Все это пустые слова.
Дочь (не меняя позы). Обнимайтесь, лобзайтесь, пойте.
Жена (нарочито легким тоном; Другу). Скажи, как это называется, когда убивают родную дочь? Если прикончить ее в младенчестве, так это — детоубийство. А вот, если убить ее в зрелом возрасте, когда она давно уже выросла и даже морщины приобрела? Убийство в целях самообороны, так, по-моему?
Из-за ширмы выглядывает Сиделка.
Сиделка. Доктор?
Он идет за ширмы, оттуда видны их склонившиеся фигуры. Жена застывает в кресле, судорожно вцепившись в подлокотники, и закрывает глаза. Любовница встает, делает шаг, останавливается. Друг идет к постели. Дочь встает, но не сходит с места.
Сиделка (выглядывает из-за ширм). Не подходите, это не для вас. (Возвращается к постели больного.)
Любовница садится. Друг тоже. Дочь опускается на диван.
Дочь (голос яростный, сдавленный, хриплый, зубы сжаты, в такт своим словам бьет кулаком по дивану). Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя на земле, как и на небесех… Дай нам днесь!
Все молчат, появляется Сиделка, на халате капли крови, словно кто-то брызнул на него кистью краску; руки тоже в крови.
Сиделка. Обошлось. Было кровотечение. Но обошлось.
Жена (не открывая глаз). Вы уверены?
Сиделка (спокойно, но внушительно). Все обошлось. (Возвращается к постели.)
Любовница (Жене, после паузы). Расскажите мне что-нибудь. Говорите со мной о чем угодно… о чем угодно.
Жена (с трудом). Мы… да… у нас был… сад. Да, сад… мы жили за городом, неподалеку от Парижа. Мы провели во Франции около трех лет. Вы… он рассказывал вам об этом?
Любовница. Да. Красиво там было?
Жена. Он не мог… он не мог показать его вам. Да, там было красиво. Дом сгорел, и сад тоже. Нам написали.
Любовница. Какая жалость.
Жена. Да, там было красиво. (С усилием.) Это был не просто сад, это был целый мир… мир… цветения. Вселенная цветения. Можно так сказать? Впрочем, неважно. Это был не такой сад, куда приглашают гостей прогуляться… «Пойдемте, посмотрите, как мы там все устроили». Нет, это был совсем другой сад. Конечно, он был спланирован людьми понимающими — мужчиной и женщиной. По-моему, это было сразу видно. А может, их было несколько, несколько поколений — но он был ни на что не похож. Он просто окружал вас со всех сторон. (