Монастырская братия расступилась, так как истопник являл собой странное почти мистическое зрелище. Лицо его было покрыто копотью, от всей одежды и волос шел пар. Вид у него был такой как будто он и вправду выскочил из преисподней. Пробежав через двор, истопник скрылся за монастырскими постройками.
Следом за истопником из дверей котельной, откуда валил пар, вышел настоятель монастыря Филарет. Он, тяжело дыша, опустился на землю.
— Чуть не уморил меня, проказник, — сказал настоятель.
К нему подступил Иов.
— Я же говорил вам — форменное хулиганство? — сказал заведующий хозяйственной частью монастыря.
Филарет презрительно посмотрел на Иова.
— Много ты понимаешь — «хулиганство», — сказал он.
Было раннее утро. Истопник сидел на пристани. Прямо перед ним на воде покачивалось стеганое одеяло настоятеля. Истопник громко кашлял, пытаясь откашляться, когда это у него, наконец, получилось, он глубоко вдохнул свежий морской воздух.
За спиной отца Анатолия показался Филарет, он спускался вниз по косогору. Подойдя к истопнику, настоятель сел рядом.
— Ну, ты чего ж удрал, гнева моего испугался, что ли? — спросил он.
Истопник молчал, смотрел на воду.
— А я вот, брат, на тебя не сержусь, я, брат, тебе, наоборот, благодарен, — весело сказал Филарет, — да, благодарен, за то, что ты избавил меня от всего лишнего, наносного. Я ведь, правда, привязан был и к этим сапогам и одеялу, а ты меня от них избавил. Вот спасибо тебе, а главное, показал ты мне, что веры во мне мало, я ведь по-настоящему испугался, что уморишь ты меня в своей кочегарке. Смерти испугался, маловерный. Не готов я, значит, к встрече с Господом нашим. Испугался я без покаяния перед смертью остаться. Добродетели во мне мало, греха много…
— Да если в твои грехи мои начать заворачивать, то и одной стороны моих грехов не завернуть, — вдруг с жаром сказал истопник.
Филарет удивленно посмотрел на старца Анатолия, глаза его горели как во время горячки.
— Ну что смотришь, страшен я? — спросил истопник. — Такой и есть.
— Господь милостив, твои добродетели все искупят, чего бы ни было на душе у тебя…
— Смердят мои добродетели перед Господом нашим, воняют, — перебил его истопник, — чувствуешь, как воняют?!
Филарет неопределенно пожал плечами.
— А я вот, брат, чувствую, каждую секунду чувствую.
— Ну и чувствуй, через это и спасешься, — наставительно сказал Филарет.
— Спасешься, — усмехнулся старец, — вот именно, я здесь и спасаюсь, тело свое спасаю. Одно только не понимаю, за что мне все это, почему именно через меня, а не через тебя Господь наставляет страждущих. Ведь раздавить меня мало за грехи мои, а меня тут чуть ли не святым почитают. А какой же я святой, когда нет покоя в душе моей?…