— А браслет? — не утерпел Владигор. — Браслет не нашли?
— Чего искать, коли ты его в руке держал. Да так крепко, что лишь на другой день смогли пальцы разжать.
— У меня твой браслет, синегорец, не беспокойся, — ответил гусляр, улыбнувшись. — Я покуда прибрал его — взамен моего кинжала, который ты затерял где-то.
— Шутит он, не обращай внимания. Браслет взял, чтобы из-за оного на тебя, раненого и обездвиженного, других покушений не приключилось. Убедил нас, что так будет лучше. Пожалуй, прав оказался, поскольку не токмо ты сам, но и браслет твой весь лагерь переполошил. Даже умнейший Ставр начал чужие глупости повторять, называя тебя то колдуном, то жрецом, из-за браслета с колдунами повздорившим, то и вовсе оборотнем.
— С чего вдруг оборотнем-то? — удивленно вскинул брови Владигор. — Или во мне вдруг зверя высмотрели?
— Не в тебе, но рядом с тобой. Божан, сам от страха трясясь, обозникам про издохшего волка рассказал. Они быстренько вывод сделали: мол, одного поля ягоды. Просто из тех зверюг, что на Обманной горе злобствовали, ты один успел вновь человеком обернуться. Потому и выглядишь полумертвым, что превращение продолжается. Как закончится, ты всех нас порвешь-загрызешь. И в доказательство показывали на рану, которую молодой свеон тебе в поединке нанес. Рана-то почти затянулась, хотя все видели, как его кинжал твой бок вспорол!
— Но это же… — заикнулся было Владигор о своей способности к быстрому самоизлечению, однако тут же прикусил язык.
Демид с хитрецой и пониманием посмотрел на него, чуть заметно кивнул:
— Вот и я сперва хотел рассказать им, что слыхал уже об одном славном воине, на котором любые раны заживают быстрее, чем на собаке. Да подумал, что не ко времени будет сей рассказ… В общем, так или иначе, а народ потребовал унести тебя подальше от обозного круга. Ночь мы провели в рощице. Перед самым рассветом Ставр пожаловал с дурными вестями. Выяснилось, что ночью, Горячих Ключей не убоясь, из лагеря в Преслав сбежал совсем голову потерявший Божан. Чего он в городе наболтает (если, конечно, доберется туда), какого страху на жителей и купцов нагонит, о том лишь догадываться можно. А хуже всего, что другой мой дружинник, Вавила, который приятелем был с Родькой, в лагере бучу поднял. Обвинил Ольгу ведьмой. Родька, по его словам, давно в приблудном синегорце колдуна учуял, поэтому хотел казнить его, да не тайком, а при честном народе. Но ведьма-скоморошка воспрепятствовала, безжалостно убив доброго молодца. Как ни странно, в этот бред все поверили и порешили на зорьке расправиться с ведьмой Олюшкой, с колдуном-оборотнем Владием, а заодно и с теми, кто вас вздумает защищать.