Прикосновение губ Фэна дурманило и ошеломляло, как в тот раз, когда он целовал ее на аллее. Но теперь, когда они уже не кутались в теплые зимние пальто, прикосновение стало проникновенней, и у нее зашумело в ушах. Она чувствовала, как каждый дюйм его мускулистого тела прижимается к ее мягким изгибам, а когда его ладонь легла на шелковую блузку, прикрывавшую ее груди, разбушевавшийся отец уже не мог нагрянуть и оборвать эту минуту чарующей близости.
– Фэн, – шептала Найна, прижимаясь к нему бедрами и теряя голову от прикосновения теребивших ее пальцев. – Фэн… – Ее жажда была очевидной, но она не знала точно, чего же ей так хотелось, чего она с таким нетерпением ждала…
Вдруг, когда она поняла, что ни минуты больше не сможет выдержать этой незавершенности, Фэн отпустил ее.
– Вот так, – сказал он, – это развяжет тебе язык.
Так и получилось, однако не сразу. Найна обнаружила, что она в состоянии раскрыть рот, но голос ее не слушался. Впрочем, когда комната перестала вращаться и дар речи снова вернулся к ней, слова из ее уст хлынули потоком, как прорвавшаяся через плотину вода.
– Да, – сказала она, – развязало. Фэн Хардвик, ты, несомненно, самый грубый, самый самодовольный из всех мужчин, каких я только знала. И еще самый невыносимый тиран…
– Это, – перебил ее Фэн – не то, что я бы назвал извинениями. – Он крепче навалился спиной на дверь.
– Я и не думала извиняться. Почему я должна извиняться? Я же тебе заплатила за твои услуги, верно?
– Нет. Если соблюдать точность, то нет.
– Ах так? И ты хочешь, чтобы я поверила, что ты приехал ко мне домой, только чтобы вернуть мне чек?
– А для чего же еще?
– Конечно, чтобы получить по более высокой таксе. – Она ужасно досадовала, что у нее срывается голос, но постаралась овладеть им. – Когда ты понял, что я попала впросак из-за твоих поцелуев, то решил, что меня можно и совсем общипать. Ты не женат, а мой отец – Джозеф Петрофф Третий, и это, кажется, тебя вполне устраивает. Ты поэтому увязался за мной, верно?
В камине треснуло полено, и Найна вдруг осознала, что они стоят в полумраке, злобно уставившись друг на друга. Не важно.
Фэн пошарил у себя за спиной, щелкнул выключателем, и комната озарилась светом, при котором уже ничего нельзя было скрыть. Найна прищурилась от слепящего света.
– Ты сможешь повторить это? – тихо спросил он.
– Нет, – ответила Найна, с опаской рассматривая проступившие на его лице резкие морщины. – Не стану повторять. Я сказала все, что было нужно. Пожалуйста, пропусти меня.
– Зачем? Чтоб ты побежала к своему достопочтенному папаше и все ему выболтала? Но он, знаешь ли, тебе не поверит.