- Ты о каком доме? - спросил я. - Дом там, где твоя семья. У меня нет дома. Или, быть может, я уже дома.
Я посмотрел на Магду, которая сидела напротив. В прошлом месяце она перестала быть просто домработницей.
- Простите меня, - сказал ей я. - Я знаю, вы никогда не видели свою семью. Вы, наверное, думаете, что я неблагодарный…
- Я так не думаю, - перебила она меня. - За эти два года я увидела столько перемен в тебе.
Я поморщился от слов «два года». Они еще не прошли, еще нет, но уже скоро. Время почти вышло. Так же закончится и все остальное, потому что второго шанса у меня не будет.
- Раньше ты был жестоким мальчиком, который всем постоянно доставлял неприятности, а сейчас ты стал добрым и понимающим.
- Ну как же, добрым и понимающим, - съязвил я. - Что хорошего мне это принесло?
- Если на земле есть справедливость, заклятие будет снято, и тебе не придется делать все эти неприемлемые вещи.
- Они не неприемлемые, - сказал я, ковыряясь ложкой в супе. Я уже приспособился кушать с когтями на пальцах. - Просто я был недостаточно хорош.
Я повернулся к Уиллу. - Отвечая на твой вопрос, я подумываю остаться здесь. В любом другом месте я буду как в тюрьме. Город будет лишь напоминать мне о том, что я потерял.
- Но, Адриан…
- Она никогда не придет навестить меня, Уилл. Я знаю это.
Я ни разу не упомянул им о зеркале, поэтому и не мог объяснить, что я наблюдал за ней, и что ничто в ее поведении не указывало на то, что она скучает по мне. - Я не могу вернуться и ждать, ждать, ждать, придет ли она.
Этой ночью, когда я взял в руки зеркало для моего - ставшего уже ритуальным - наблюдения за спящей Линди, я увидел в нем Кендру.
- Итак, когда ты вернешься в город?
- Почему все спрашивают меня об этом? Мне и здесь неплохо. В городе меня ничего не ждет.
- Там Линди.
- Как я уже сказал, в городе меня ничего не ждет.
- У тебя есть еще целый месяц.
- Это невозможно. Все кончено. Я проиграл. Я навсегда останусь чудовищем.
- Ты любишь ее, Адриан?
Впервые она назвала меня Адриан, и я уставился в ее странные зеленые глаза. - Ты изменила прическу, сделала стрижку? Тебе идет.
Она засмеялась. - Старый Кайл Кингсбери никогда бы этого не заметил.
- Старый Кайл бы заметил – и поиздевался над этим. Но я не старый Кайл Кингсбери. Я вообще не Кайл Кингсбери.
Она кивнула. - Я знаю. И поэтому я расстроена, что на тебе лежит заклятие Кайла.
Это означало почти то же, что сказала Магда.
- Что вновь возвращает меня к вопросу, от которого ты так умело уклонился: ты ее любишь?
- Почему я должен обсуждать это с тобой?
- Потому что тебе больше не с кем поговорить. Твое сердце разбито, и ты никому не можешь довериться.