– Спасибо, нет. Я справлюсь.
Пользуясь тростью, которую я тоже не заметил, Уилл обошёл диван и сел. Пёс продолжал смотреть на меня, как будто думал, что я какое-то животное, которое может напасть на его хозяина. Он издал ещё один низкий рык.
– Он подсказывает тебе, куда идти? – спросил я. Я не боялся. Я знал, что если пес меня тяпнет, я тут же исцелюсь. Наклонившись, я посмотрел собаке прямо в глаза. «Всё в порядке», – подумал я. Пёс сел, затем лёг. Он не сводил с меня глаз, но рычать перестал.
– Не совсем. Я сам нахожу дорогу, но, если собираюсь спуститься с лестницы, он останавливается.
– У меня никогда не было собаки, – сказал я и подумал, как глупо это прозвучало. Бедненький маленький нью-йоркский ребёночек.
– Эту ты не можешь оставить. Она моя.
– Я понимаю, – удар номер два. – Расслабься, – я сел на стул, напротив Уилла. Пёс продолжал смотреть на меня, но взгляд был уже иной, словно он пытался понять, животное я или человек. – Что отец рассказал тебе обо мне?
– Он сказал, что ты инвалид, который нуждается в домашнем обучении, чтобы не отставать от школьного курса. Ты очень серьёзный ученик, я полагаю.
Я засмеялся:
– Инвалид, да? – Инвалид, всё верно. Другими словами, неполноценный. Не имеющий ценности. – Он упомянул о том, какое у меня заболевание?
Уилл заёрзал на месте.
– Вообще-то нет. Ты хотел это обсудить?
Я покачал головой прежде, чем осознал, что Уилл не может меня видеть.
– Кое-что ты, наверное, хотел бы знать. Послушай, дело в том, что я совершенно здоров. Просто я урод.
Брови Уилла приподнялись при слове «урод», но он ничего не сказал.
– Нет, правда. Во-первых, всё моё тело покрыто шерстью. Густой шерстью, как у собаки. А ещё у меня клыки и когти. Вот такие у меня недостатки. А преимущество в том, что я неуязвим. Если меня укусят, рана тут же заживёт. Я мог бы стать супергероем, не считая того, что, если бы я когда-нибудь попытался спасти кого-нибудь из горящего здания, то от одного взгляда на моё лицо они с криками бросились бы в пламя.
Я замолчал. Уилл по-прежнему не отвечал, просто смотрел на меня так, словно мог видеть меня лучше других людей, будто мог видеть, как я выглядел раньше.
Наконец, он спросил:
– Ты изложил все, что хотел?
Изложил? Кто так говорит вообще?
– В смысле?
– Я слепой, но не дурак. У тебя не получится меня одурачить. Я-то думал… Твой отец сказал, что тебе нужен частный преподаватель. Если дело не в этом… – Уилл встал.
– Нет! Ты не понял. Я не пытаюсь издеваться над тобой. Я говорю правду, – я взглянул на собаку. – Пилот знает. Ты же можешь понять, что он беспокоится? – Я протянул руку к Уиллу. Пёс снова зарычал, но я посмотрел ему в глаза, и он перестал. – Вот. Коснись моей руки.