- Не в этой жизни. Мала она еще, - нахмурился Ковалев и двинулся в дом.
По чести говоря, он сам попросил Синицына посидеть с Юлей - спать девочку не могли уложить даже легкие транквилизаторы, а что посильнее адмирал ей давать не стал. В конце концов, Ковалев плюнул и решил, что пускай она приходит в себя естественным путем. Ну а потом попросил штурмана чуть-чуть с ней побыть - так, на всякий случай.
Проще всего, кстати, было Ланцету - завалился спать, да и делу конец. Человек с железными нервами, иначе и не скажешь. Храпел, кстати, так, что в соседних помещениях слышно было. Ковалев даже решил, что когда вернется на линкор, то загонит палача в медотсек и заставит его избавиться от храпа раз и навсегда.
Вообще, Ланцет медотсек не любил, равно как и врачей, хотя сам относился к их братии. Это у него было остаточное - с той поры еще, как его от нездоровых наклонностей вылечили.[52] Но ради такого дела придется - приказы, как известно, не обсуждаются.
Подойдя к гостиной, Ковалев услышал разговор, от которого ему пришлось подобрать отвисшую было челюсть. Олаф не обратил на это внимания, но адмирал жестом остановил его - хотелось дослушать до конца.
- ... в том, что твой Пушкин гениальный поэт, я нисколько не сомневаюсь, но его таланты прозаика, честно говоря, вызывают у меня сомнения. Единственные более-менее пристойные произведение, которое я могу навскидку вспомнить - это "Дубровский" и "Капитанская дочка". Они имеют вполне приличный средний уровень, но все остальное, мне кажется, не выдерживает серьезной критики. Это, конечно, только мое мнение, но все же, я подозреваю, в их восприятии людьми решающую роль играет не талант автора, а раскрученный бренд его фамилии. И Пушкин, думаю, отлично это понимал - не зря же его проза, в отличие от поэтических произведений, никогда не была слишком масштабной, да и количество его стихов во много раз больше.
Синицын, помимо того, что был первоклассным штурманом и хорошо знал физику, был еще и любителем полистать на досуге книги, так что в литературе, хотя и поверхностно разбирался. Но вот то, что Юля увлекается поэзией, причем хорошей поэзией, было для Ковалева сюрпризом. Он-то полагал, что девочка, подобно большинству представителей нынешнего молодого поколения, интересуется только музыкой в стиле дыдых-дыдых, песнями уровня "Я сошла с ума" и, возможно, еще каким-то бредом. Впрочем, поймал он себя на мысли, про его поколение старшие думали точно так же. Ничто, как говорится, не ново. Из него нормальный человек вышел - и из этих, глядишь, приличные люди получатся. Будущее покажет, конечно, но проблема отцов и детей абсолютно не нова и имеет свойство повторяться с завидной регулярностью. А раз уж он с дочкой и не общался почти, даже когда она у него жила - то что удивляться своему незнанию? Тут скорее огорчаться надо, раз уж сам дурак, а пока что послушать увлекательный разговор двух дилетантов.