Ничего удивительного, что с эсминцев первыми заметили новую опасность. Из-за планеты, почти по краю атмосферы, до последнего прикрываясь ею, как щитом, вышло больше трех сотен истребителей - небольших, слабо вооруженных, имеющих малую дальность, но маневренных и быстроходных. Это, кстати, было крайне неприятно - Ковалев даже пожалел, что не прихватил с собой в этот рейд авианосец. В совокупности, объединенная авиагруппа эскадры численно всего втрое уступала силам обороняющихся, но, на деле, истребителей и не уступающих им по боевым возможностям разведчиков было всего пара десятков, остальное - тяжелые штурмовики, десантные и транспортные боты, мало или вообще неприспособленные к маневренному бою. При пятнадцатикратном численном перевесе, да на коротких дистанциях, у обороняющихся были все шансы уничтожить истребительную группу эскадры, а потом сожрать тихоходные транспортные машины без гарнира. Последнее, вдобавок, ставило под сомнение успех всей операции - что толку захватить контроль над орбитой, если десант на планету высаживать будет не на чем? Можно, конечно, посадить один из линкоров - но это немалый и неоправданный риск. А самое противное, что имперские истребители, даже выйди они навстречу противнику, скорее помешали бы - сейчас зенитки кораблей могли вести огонь, не обращая внимания ни на какие помехи, а при наличии в космосе своих машин при постановке заградительного огня пришлось бы это учитывать.
Еще одним паршивым моментом было то, что на вооружении этих планетарных истребителей были лазеры. Силовое поле, защищающее корабли от большинства средств поражения, было бессильно против лучевого оружия, действующего в оптическом диапазоне. Конечно, восьмимегаваттный лазер импульсного действия не представлял серьезной угрозы для корпуса линкора, и даже броня эсминца была для него непрошибаема, но зато такой лазер мог серьезно повредить не защищенные броней надстройки. А лишиться в бою антенн значило оглохнуть и ослепнуть, да и зенитные турели, не прикрытые тяжелой броней, тоже могли быть изрядно прорежены. Остаться же без средств наведения и зениток в преддверии вполне реальной пока еще торпедной атаки было перспективой малоприятной. Впрочем, до зениток вражеским истребителям еще надо было добраться - в первую очередь, пройдя через их же огонь.
И зенитки этот огонь, естественно, открыли, благо силовое поле имело одностороннюю проницаемость. В сторону истребителей полетели порции высокотемпературной плазмы, пучки разогнанных до высокого сверхсвета протонов, и самое страшное оружие ближнего боя - вольфрамовая шрапнель. Куча маленьких, с дробинку, шариков, разогнанная до колоссальных скоростей, могла превратить небронированный истребитель в дуршлаг. Правда, на большой дистанции рассеивание превращало компактную группу шрапнели в облако с низкой плотностью, но при этом и увернуться от него было куда труднее. Кинетическая энергия даже таких маленьких кусочков металла, летящих с огромной скоростью, была колоссальна. Динамический удар даже одной шрапнелины проламывал небронированный корпус истребителя, вырывая изрядные куски. И пусть одна-две относительно небольшие пробоины, как правило, опасности для истребителя не представляют, но повреждения имеют свойство накапливаться и, рано или поздно, очередное попадание станет фатальным.