И в это время никого не останется на земле, кроме тех, кто уверовали и кто повторяют, что нет бога кроме Аллаха. Воистину так будет![20]
Генерал говорил, не замечая, что каждое произносимое им слово пророчества совпадает с ударом сердца.
Потом наступила тишина. Только сердце продолжало стучать.
— Ты великий грешник, не так ли, Камияб. Ты не шел по пути Аллаха, ты преступал и шайтан был поводырем тебе на пути жизни твоем.
Слезы потекли по щекам генерала — искренние, впервые за долгое, очень долгое время.
— Да, это так, святейший.
— Ты лгал, предавал, грабил, насиловал и убивал, ты не был предан даже Иблису, которому служил каждый день, и которому посвящал деяния свои.
— Да, святейший.
— Но Аллах, истинный господин наш сказал: спасутся те, кто уверует! Веришь ли ты в Аллаха, Камияб, искренняя ли твоя вера?
— Я хочу верить… — плача, произнес генерал.
— Так поверь. Ведь всевышний Аллах сказал: «Не сравнятся люди с теми, кто расходовал и сражался до победы. Эти выше степенью, чем те, которые расходовали и сражались после этого. Но каждому из них Аллах обещал наилучшее, и Аллах ведает о том, что вы вершите!»[21] Готов ли ты, Камияб, искренней верой искупить грехи твои и встать на путь священной войны — Джихада?! Ведь язычники сильны, победа далека и когда наступит день ее — истинно говорю, велико будет воздаяние тебе, как и всем кто сражался во имя ее. Готов ли ты принять наше братство и стать нам братом?
И генерал ответил.
— Да, готов.
— В таком случае — стены снова завибрировали, многократно отражая эхо — повторяй в точности за мной.
Истинно вручаю тело и душу свою делу святого Джихада, и клянусь идти по пути его, как бы труден он не был. Клянусь хранить печать молчания на устах своих, и клянусь прибегать к такия, когда будет нужда — и да не увидит всевышний Аллах греха в этом! Брат всем братьям моим, клянусь словом и делом, явным и тайным приближать пришествие Махди, и способствовать распространению дела его по всей земле. Пусть все братья будут свидетелями клятвы моей, и да поразит меня кинжал гнева их, если я отступлю от клятвы своей. Аллах мой Бог, Махди мой пророк!
Когда генерал произнес это — он вдруг почувствовал, как все плохое, злое что было в нем — оно сгорело в пламени терзавшем его, исторглось наружу со слезами его. И не осталось в душе ничего кроме веры.
— Поднимись с колен! — сказал Махди — ибо негоже отдавать такие почести всем, кроме всевышнего Аллаха!
— Но разве…
— Я всего лишь раб его, равно как и ты, генерал Камияб. И до победы еще далеко. Помни клятву свою, выполняй обет свой, помогай братьям своим — и всевышний Аллах не оставит тебя милостью своей.