Я не говорю ни слова медсестре, а просто разворачиваюсь к двери. Но прежде чем я смогу уйти, мне необходимо выяснить одну вещь.
— Извините, что отвлекаю вас, — поворачиваясь на сто восемьдесят градусов, говорю я. — Но… она была одна?
Медсестра протягивает руку и гладит меня по плечу:
— Нет, ее славный сын был с ней рядом, когда она умерла.
Шестое ноября? Почему Джон не сказал мне, что его мать умерла? Каким надо быть человеком, чтобы скрывать такое?
Сегодня первый день моего возвращения на работу после рождественских каникул. Во время обеденного перерыва я встречаюсь с Чарли Дрескеном рядом с полицейским участком на Шестьдесят седьмой улице. Когда мы входим в участок, Чарли говорит что-то офицеру, сидящему за конторкой. Потом я иду за ним в маленький кабинет, где нас любезно приветствует приятный детектив — итальянец примерно папиного возраста, на его груди приколота карточка с его именем: «М. Каселла». Я начинаю свой рассказ о том, что ходила к миссис О'Киф. Ему уже известно о ее смерти.
— Мисс Сартори, как долго вы были знакомы с Джоном Тальботом?
— Год.
— Вам известно только одно его имя?
— А что, есть другие? — в смятении спрашиваю я.
— Он использовал пять вымышленных фамилий, но имя всегда оставалось Джон. О'Баннон, Харрис, Эктон, Филдинг и Джексон — вот его фамилии. Словно в детективе, не так ли? — улыбается следователь, но мне совсем не до улыбок. — Хм. Он сказал вам свое настоящее имя.
Я не реагирую на замечание детектива, но меня обжигает осознание того, что правдой, которой Джон поделился со мной, было только его имя.
— Он жил с вами? — сухо спрашивает детектив.
— Мы были помолвлены. Я жила со своей семьей и, кажется, так и проживу до конца жизни, — говорю я ему невинным тоном, чтобы дать ему понять, что никто не смеет меня подозревать в чем-либо, даже если я совсем не умею разбираться в мужчинах.
— Вам знакомо имя Пегги Мэнни?
— Нет.
— Это дочь Сильвии О'Киф. Она не поддерживала отношений с собственной матерью, что было превосходной ситуацией для Джона Тальбота, как вы его называете, чтобы втереться в доверие к миссис О'Киф и завладеть ее деньгами.
Я вспоминаю тот день, когда Джон сказал мне, что он — единственный ребенок.
— Мистер Тальбот провел несколько последних лет, проматывая состояние миссис О'Киф.
— Что?
— Джон Тальбот — мошенник, мисс Сартори. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что мы называем «кражей по договоренности». Он втирался к людям в доверие и очень скоро начинал с ними какое-нибудь дело. Они ссужали его деньгами, а он использовал их, чтобы вложить в очередное авантюрное предприятие, которое в это время созревало в его голове. Если что-то шло не так, он скрывался. Эта схема работала долгое время, потому что большинству людям слишком стыдно признаваться, что их надули, то есть что они стали жертвами мошенничества.