Кузнецов не уходил. Снова и снова переживал он события последних часов. Он словно взглянул на жизнь с другой, доселе неизвестной ему стороны, и этот взгляд вызвал новые мысли о людях, о жизни, о человеческих чувствах, наконец, о самом себе, заставил задуматься о том, о чем раньше никогда не думал.
Были и раньше в его практике и трудные операции, и полные тревог послеоперационные дни. Но там он вел борьбу с недугом и ясно видел будущее своих пациентов. Там не было этой обреченности, перед которой все мастерство и опыт врача были бессильны. Он мог залечить раны, помочь обрести душевный покой, но руки… рук он уже не мог вернуть.
ИЗ ДНЕВНИКА ХИРУРГА Г. В. КУЗНЕЦОВА
13 мая. Весна пришла! А город-то как хорошеет! "А годы летят, наши годы, как птицы…" У нас сегодня посетительский день. Одна девушка поставила букет цветов на тумбочку Петрову. Тот спал. Проснувшись, спросил, кто приходил. Рассказывая, Таня нарочно подчеркнула, что вот, мол, совсем незнакомые люди желают нам счастья. Сергей рассердился. Весь остаток дня молчал. Отчего бы это? Мне показалось, что ему хочется заплакать и только усилием воли он сдерживает себя. К ночи поднимется температура. А гемоглобина опять мало. Эх-хо-хо, гемоглобин, гемоглобин… третий анализ крови, и хотя бы на процент больше…
14 мая. Сергей сказал жене: жалеть понемногу начинают калеку (это о том букете цветов). Трудно и, наверно, страшно ему было произнести это слово. Калека… Был здоровый парень, и вот тебе… Ночью не спал, просил морфий. Тяжело тебе, Сергей, но наркотиков назначить не могу.
Боюсь за его правую ногу. Если поражена кость… Надо попросить еще один рентгеновский снимок, основательно посмотреть, созвать консилиум.
Таня валится с ног, а на все уговоры пойти отдохнуть отвечает отказом. На шаг не отходит от мужа.
Странно — с появлением в больнице Петрова больные стали как-то терпеливее. А жены стали чаще посещать мужей. А странно ли?
15 мая. Давно, еще в институте, мечтал (даже приснилось однажды), как после труднейшей операции встает больной с операционного стола и трогательным голосом говорит:
"Доктор! Я буду вам вечно благодарен! Вы спасли мне жизнь!"
Мечты, мечты… Как все это значительно сложнее в жизни. Еремин выписался домой. Подошел и говорит:
"Спасибо, доктор! Замечательные вы люди, но лучше не попадать к вам".
17 мая. В коридоре меня встретила Таня. "Доктор, — спрашивает, скажите правду, что у Сережи с ногой? Я должна подготовить его". Успокаивал я ее, а самому было стыдно. Врал, значит…
Неужели ампутация?!
Иван Егорович Ларин принадлежал к той категории людей, которые заводят друзей осторожно, с оглядкой, словно боятся: а вдруг этот человек не такой, каким кажется с первого взгляда? При каждом новом знакомстве Егорыч начинал длинную, неторопливую беседу, рассказывал о себе, но больше спрашивал. Задавал вопросы со степенной важностью, всем своим видом показывая: не шучу я с тобой и не нз праздного любопытства интересуюсь, — хочу знать, кто ты, что ты и на что способен в жизни. И как-то так случалось; что на окончательный выбор эти вопросы, а главное — ответы на них меньше всего влияли.