25 мая. Вот и началось… Всегда так: немного утихнут физические боли, человек начинает копаться в душе. А может, Сергей боится ампутации ноги?
26 мая. Верную мысль подал Карделис — съездить к его друзьям на шахту, попросить, чтобы приехали всем участком, поговорили по-свойски, поддержали…
На шахте узнали, что я лечащий врач Сергея, сбежались всей сменой. Обещали в воскресенье приехать во главе с начальником шахты. Старичок один все сокрушался: и как же ры там до того допустили, что наш Сергунька — и вдруг скис? Жизнь-то — она, дедунь, когда мачехой повернется, бьет без пощады. Не дать себя захлестать окончательно — вот ведь в чем соль. А в такой беде это очень трудно сделать. Я верю в Сергея! Не знаю почему, но верю! Пройдет эта хандра!
27 мая. Таня упала у постели Сергея и потеряла сознание. Нервное истощение… Хотя бы ее ты пожалел, Сергей. Уложили в постель, она десять минут полежала — и опять к нему.
"Таня, — говорю ей, — отдохни немного".] "Какой тут отдых, отвечает, — умереть ведь может".
И такая боль в словах… Рыдает все в ней, а она виду не подает, улыбается. Правду говорят: большое горе рождает большое мужество. Только не каждый способен на это. А ей всего-то двадцатый год…
30 мая. Сдержали слово шахтеры. Человек двадцать приехало. Пришлось нарушить больничные порядки — разрешил войти в палату сразу всем и без халатов. Нагорит мне завтра от шефа за самоуправство! А Сергей повеселел. Пускать бы посетителей по одному-два человека — утомительно для всех и совсем не тот эффект. А тут он как снова окунулся в свою среду, хоть на час забыл о себе, слушая их. Я-то в горном деле мало что смыслю. Какой-то там квершлаг сбили, и все искренне смеялись над тем, как по бремсбергу (запомнил звучное слово) "орла пустили", а перепуганные плитовые залезли в вагонетки с мультяжкой (очевидно, жидкость такая). Сергей обрадовался, когда сказали, что "штаб ворочает делами на всю катушку".
Не помню я что-то, чтобы в одиннадцатой палате когда-либо было так шумно и весело.
А вышли ребята из палаты, сразу смолкли и, как по команде, полезли в карманы за папиросами.
После вечернего обхода Сергей неожиданно спросил:
— Скажите, Егорыч, у человека есть судьба? Егорыч внимательно посмотрел на него.
— Как тебе сказать… Я не поп и не философ, но, по моему то есть разумению, у каждого человека должна быгь судьба. Своя. Единственная. Понимаешь? Есть вещи, которые существуют независимо от воли или устремлений человека, но в конечном счете они все равно не могут повернуть судьбу по-своему, бросить ее, как часто говорят, на произвол. Если, конечно, сам человек не откажется от борьбы.