Таня улыбалась, и по лицу ее бежали непрошеные слезы.
— Перестань! — шикнул Кузнецов.
— Они сами… честное слово, сами… — оправдывалась Таня.
А Сергей удивленными глазами разглядывал небо, деревья, скамейки с сидящими на них людьми, будто попал на другую планету и видел все впервые. Перед ним, словно перед ребенком, раскрывался огромный мир, в котором бурлила жизнь, плыла фантастическими очертаниями облаков, шелестела зеленой листвой деревьев, звенела, гудела, шуршала и кричала на разные голоса. Жизнь, которая ничем не напоминала о своей другой стороне, той, в которой были кровь и разочарования, боль и смерть.
Сергей потянулся сорвать лист акации и тут же замер: "Чем же я сорву-то?"
И сразу померкли минуту назад радовавшие его краски. Сергей неотрывно смотрел на солнце, не жмуря глаз, не ощущая боли в них, и не мог отвязаться от назойливого вопроса: "Где я слышал, что солнце черное? Я не верил этому. Считал игрой слов. Только не совсем оно черное, оно кроваво-черное и злое…"
— Закурить… — сдавленно проговорил Сергей. Кузнецов вытащил из кармана пачку, достал сигарету и поднес к его губам.
— Много курить противопоказано, но изредка можно! — Кузнецов зажег спичку. — И не думайте там с Егорычем, что вы экстраконспираторы! Знаю, курите в палате! Да еще посмеиваетесь: вот, мол, мы какие ловкие, черт возьми, доктора вокруг пальца обводим!
Сергей молчал. Жадно глотал сигаретный дым и чувствовал, как в голове у него все плавно кружилось, очертания предметов искажались, принимая какие то заостренные, сатанинские формы.
Таня отошла в сторону, к цветам, что пестрели у боль ннчнон ограды, и задумчиво собирала букет.
Врач посмотрел на небо, перевел взгляд на свои руки и, насупившись, заговорил:
— Дня через три, Сережа, сделаем тебе операцию на ноге… Пересадим лоскут кожи, и… через месячишко можно домой…
Сергей посмотрел на врача и отвернулся.
— А зачем?.. Одной больше, одной меньше, не все ли равно! — Голос Сергея дрогнул. — Человек без ног — так хоть сапоги шить, часы ремонтировать, а я… Самого с ложки кормить надо.
— У тебя, Сережа, замечательный друг — твоя жена. С ней ты обязательно найдешь себе дело. И знаешь, дружище, счастье — это же не призрак неуловимый. В жизни его так много, что хватит и на твою долю. Если ты сумеешь заглушить в себе боль.
— Про Мересьева мне расскажите, про Корчагина… Счастье… Разве оно возможно без труда, без дела, которое полюбил? Что там говорить? — вспыхнул Сергей. — Успокаивают меня, как ребенка! А я и сам знаю разные громкие слова про счастье, борьбу, мужество… Про судьбу мне Егорыч втолковывал… умно, хитро… Моя судьба меня не интересует, она сгорела. А вот она, — Сергей кивнул в сторону жены, — она за что должна мучиться со мной? Кто мне дал право губить жизнь другому человеку?