"Не получилось… — обо всем догадалась Таня. — И мне не сказал. Не позвал на помощь".
— Сережа! — позвала она. — Перейди на кровать, здесь неудобно…
Сергей приподнял голову, виновато сказал:
— Ничего не получилось, Таня. Ни-че-го… Хотел обрадовать тебя, и вот… Даже надежды не осталось.
— Первые шаги всегда трудны. Разве ты надеялся, что все пойдет легко? Так не бывает. И ты сам себе прибавляешь трудностей. Замкнулся, стал молчалив… Почему тебе не хочется выйти на улицу, сходить в кино, встретиться с друзьями? Или собираешься жить затворником? Один на один со своими думами?
Сергей давно ждал этого вопроса. Ждал и боялся. Боялся даже самому себе признаться в том, что он стыдится своей физической неполноценности, как стыдятся наготы или уродства.
— Я боюсь, — глухо выдавил из себя Сергей.
— Чего? — удивилась Таня.
— Людей… Их любопытства, жалости… Некоторые будут думать: "И зачем путается под ногами?" Есть такие, слышал… Да еще хвастаются: "Вот если бы я! Знаешь, какой я отчаянный!.."
— Ой, Сережка, какой же ты глупый! Разве можно так, за здорово живешь, всех под одну гребенку!.. Услышал какого-то дурака, сам делаешь глупые выводы. Да сколько примеров и в жизни и в книгах, что сильные люди именно те, кто наперекор всему, даже самому страшному, продолжают бороться!
— Не надо, Танечка… И про Мересьева, и про Корчагина… Я не герой, я просто слабак, если не могу с собой сладить…
— А Егорыч! Ты забыл про него? Сережа, ну нельзя же так… Люди не звери, они все поймут.
— Лучше бы не понимали и не жалели. Затворником жить нельзя — это я знаю, но что делать, что делать?!
— Мама, а почему у дяди рукава пустые?
— Тише, дочка. Не кричи так громко. У дяди ручек нет.
— Почему нет, мама? У всех есть, а у него нет?
— Смотрите, девчонки, парень без обеих рук! Ой, молодой какой!.. Вот страшно!..
— Чего уставились-то, дикари! Горя человеческого не видели! Выпучили глаза!.. Ох и народ!
А он, втянув голову в плечи, неловко приседая на больную ногу, торопился вырваться из шумного потока улицы, скрыться от людских взглядов и слов, что, будто камни, летели ему в душу.
— Не обращай на них внимания, Сереж… Нельзя же так. И никто на нас не смотрит, это только так кажется с непривычки…
— Я чувствовал, я знал… — бессвязно повторял Сергей, увлекая жену в безлюдный переулок.
— Что ж, так и будем бегать от людей? — опустив голову, говорила Таня, когда они забежали в подъезд чужого дома.
— Не могу я, Таня. Мне не по себе. Хоть сквозь землю г. ровались. Понимаю, нельзя так, но ничего не могу поделать с собой. Кажется, вся улица остановилась и смотрит… В глазах жалость и страх, а я не хочу, не хочу, чтоб меня жалели или пугались!