Глядя на его удаляющуюся спину, девушка пыталась связать концы с концами: во-первых, она не на третьем этаже, а следовательно, не в гематологии. Во-вторых, её всё ещё не выгнали благодаря надетому халату. Было и в-третьих, но она так растерялась, что не могла извлечь сверкнувшую в подсознании мысль. Доктор оглянулся и это подстегнуло Аню. Она устремилась в конец коридора, по инерции свернула влево и упёрлась лбом в две двери. Открыла одну наугад, там оказалась лестница, ведущая вниз. Скорей всего та, которая ей и требовалась.
Внизу Аню оглушил шум текущей воды, шаркающих и шлёпающих шагов, звон стеклянной посуды. Лабораторию она узнала по маленькому окошку, на внутреннем подоконнике которого громоздилась целая галерея пластмассовых и оцинкованных ящичков с расставленными в них пробирками.
— Вы откуда? — спросила женская голова в белом кокошнике.
— Сверху спустилась…
— Онкология. Давайте сюда! За результатом — завтра после двух, — больничная приёмщица крови, как и поликлиничная, особым тактом не отличалась. Но Анне было плевать на это. Она переваривала только что полученную информацию. Онкология… Значит её занесло к больным раком.
Надо было вернуться и повесить халат на место. Тогда кто проверит колёсико у кресла в боксе номер семь? Понадеются на неё и посадят бедного больного в сломанное кресло. Пойти признаться доктору? С этой занозой в мозгу Аня поднялась обратно. В онкологическое отделение. Замедлила шаги возле седьмого бокса и прильнула к окошку. Юноша спал, на этот раз повернувшись в её сторону. Лицо его, бледное и измождённое, нервно дёргалось во сне. Мимика жила своей, отдельной от неподвижного тела жизнью. Вот брови дрогнули, сломались, но вместо страдальческой гримасы рот исказила улыбка. Причем улыбалась лишь верхняя часть лица, а нижняя оскалилась в неведомом противоборстве. Аня как завороженная неотрывно следила глазами за слезой, оставившей влажную бороздку на его щеке. Слеза катилась параллельно прямому тонкому носу. Вдруг, изменив траекторию, она обогнула трепещущую ноздрю и оросила губы…
Лена с Марком набрали целую тележку продуктов, одну треть которых, правда, занимал кошачий корм. Долго не сходились во мнении, чем порадовать Аню на ужин. Лена утверждала, что подруга очень любит варёную курицу с рисом и курагой. Марк же прекрасно помнил, как Аннушка соскабливала рис с тарелки в мусорное ведро. Она не раз говорила ему, что обожает питаться так называемой нездоровой пищей. Когда Елена отсутствует. И раздельное питание, и диеты, и даже голодание способна вынести только ради спокойствия любимой подруги. Чтобы не задеть Ленино самолюбие, он предложил изобразить на ужин шведский стол: райское изобилие всего и понемногу: "Фрукты. Два-три вида салата, сыр, колбаса, а к варёной курице — парочку гарниров. Пусть сама выберет, что понравится." Лена с восторгом оценила гений Аниного возлюбленного. Даже чуточку позавидовала. Общение с Марком было удивительно лёгким и приятным. Рассудительный и в то же время деликатный, он совершенно не был похож на нынешних ловеласов, кичливых и самоуверенных. Пьющих из горла и сплёвывающих сквозь зубы… Как повезло Аньке влюбиться в такого парня впервые и надолго! Награда за двадцать один год ожидания.