— Будет запеченный козий сыр, жареный лук-шалот, а начнем с салата, — перечисляла Эми, оторвавшись от меня. — А потом еще телятина, ризотто по-милански и шоколад в маленьких горшочках.
Мне стало нехорошо. Орды калорий надвигались на меня маршевым шагом.
— Пальчики оближешь.
— Еще бы! Надеюсь, Грета ест телятину — я забыла спросить.
— Эми. — Я сжала ее ладони. — Послушай, я не смогу сегодня задержаться надолго. Работать надо.
— Что? — Ее щеки вспыхнули снова, на этот раз — от гнева.
— Я за последнее время здорово потратилась. Еще одну ночь пропускать нельзя.
— Ты же обещала!
— Знаю, но…
— Все, закрыли вопрос. Все. — Эми развернулась и подхватила сумки; кулаки ее плотно сжались.
— Эми…
— Слышать ничего не хочу.
Мы сидели за столом в кремово-муслиновой гостиной с золотыми рисуночками на обоях. С закусками уже было покончено; Уилла дымила сигаретой — к явному, хотя и молчаливому неодобрению Черил. Та демонстративно покашливала и махала рукой, как бы отгоняя дым, — при том, что сидела на противоположном конце стола. Голос у Черил напоминает морской рокот, при этом она еще и шепелявит. Ее пространная тирада о работе лондонской Трубы[3] плавно перетекла в сомнительной увлекательности монолог о ее собственных фаллопиевых трубах и проблеме искусственного оплодотворения у лесбиянок. Эми симпатизирует Черил: она, видите ли, радикально настроенное политическое животное, вступившее в пору вялой сентиментальности, и еще она не боится говорить то, что думает. А я не перевариваю Черил, потому что она — рослая уродливая лесбиянка с бритой башкой и с носом непомерной величины, вечно напыщенно разглагольствует и никого, кроме себя, не слушает. Ей бы таксисткой работать.
Черил постоянно спрашивает: «Верно, Грета?», «Да, Грета?» или «Разве не так, Грета?» А Грета улыбается, кивает и взирает на нее сквозь очки в стальной оправе. Грета — миниатюрное существо с морщинистым заостренным личиком. Говорит она редко. Я невольно попробовала представить себе эту парочку в постели: пригвожденная к кровати Грета таращится через свои очечки, а над ней сопит и хрюкает Черил — будто свинья над трюфелями. Этого вполне хватило, чтобы потерять аппетит.
— От государственной службы здравоохранения добиться разрешения на искусственное оплодотворение почти невозможно, — вещала Черил. — Если только не доказать им, что у тебя действительно проблемы со здоровьем. Единственный путь — делать все анонимно, но и тогда не избежать расспросов и всяческих обвинений. И вообще анонимность противоречит моим принципам. Ты ведь знаешь, Грета.