— С тобой все в порядке? — Моргун заметил, что я сижу с зажмуренными глазами и со сведенным, как в судороге, лицом.
— Будет в порядке.
И мы снова выехали на солнце. Я выдавила улыбку.
Саут-Окенден, Норт-Окенден, Брентвуд. Самое сердце Эссекского пригорода, где я была зачата, рождена, взращена.
— Куда мы едем, Крэйг? В Кембриджшир? Суффолк? Норфолк? В Восточную Англию? Просто скажи, насколько далеко мы сегодня заберемся?
— Далеко, дорогая, — засмеялся он. — Далеко.
— Ну, как знаешь.
И мы свернули с М25 на М11.
Мы миновали Харлоу, бетонный Нью-Таун, где мама обычно покупала мне школьную форму… Уж лучше бы мы двигались не на восток, а на запад.
Моргун рылся в бардачке. Тыльной стороной ладони он задел мою ногу, и я сообразила, что он впервые коснулся меня за этот день. Движение получилось случайным, но удивительно интимным. Моргун извлек пачку сигарет и щелкнул зажигалкой. А потом увидел выражение моего лица.
— Да ладно тебе… В закрытом помещении, конечно, я бы не стал, но здесь-то…
Так вот зачем понадобился автомобиль с откидным верхом.
— Я последовал твоему совету насчет спорта, — сообщил Моргун, закурив. — Записался на фехтование.
— Фехтование! — Я едва удержалась от смеха, вообразив, как коротышка Моргун пританцовывает, подпрыгивает и делает выпады в облегающем белом костюме и в этой дурацкой маске.
— Ага. Какая-нибудь гимнастика — это не по мне. И бегать без остановки на раздолбанной дорожке, чтобы в результате никуда не попасть, не люблю. Мне по душе фехтование — агрессия в сочетании с точностью. Сила и стратегия. Вот это для меня.
— Только не жди, что я стану изображать даму в беде, — предостерегла я.
На девятом перекрестке, спустя два часа, мы свернули с шоссе. В груди сдавило. Руки затекли от напряжения, покалывало кончики пальцев.
— Все, Моргун, хватит с меня этих игр. Я хочу знать, куда мы едем.
Моргун покосился на меня, озадаченный нотками страха в моем голосе, но сказал только:
— Не волнуйся.
Грейт-Честерфорд. Литтл-Честерфорд. Б184. Крытые соломой коттеджи; «вольво», припаркованные на гравийных дорожках; старые домишки, ярко-розовые или бледно-желтые, со странным орнаментом над дверями — круги и квадраты, горошины и раковины. Эти рисунки — древняя местная традиция, подозреваю, что и потолки здесь расписывают так же. Я не наведывалась сюда уже многие годы, но по памяти могла перечислить каждый магазин, паб и отель в этих старинных деревушках. А на дороге могла указать все места, где во время дождя образуются лужи.
— Мы часом не в Саффрон-Уолден едем, Моргун?
Он снова дымил сигаретой, стряхивая пепел на дорогу. И ничего не говорил.