Станция Одли-Энд. Я сидела на скамейке, кашляла, хрипела и пялилась на рельсы. Отмахать на полной скорости три мили по сельским дорогам — неплохо, особенно если учесть, что я уже пару дней не показывалась в спортзале. Горло горело, а вокруг ни единого лотка с напитками (о кафе и говорить нечего) — даже бутылку воды не купишь. Придется ждать до Лондона.
Поезд на Лондон ушел минут за пять до того, как я сюда примчалась, — значит, торчать мне здесь еще добрых полчаса. На маленькой станции с двумя платформами больше никого не было. Только птицы. В моем детстве здесь стояла билетная касса, в которой сидел ворчливый старичок. Но те времена канули в прошлое, и теперь станция мало чем отличалась от автобусной остановки.
Итак, я застряла здесь — с ногами, трясущимися словно желе, и с пересохшим горлом. Ну, Моргун, ну, ублюдок — надо же, притащил меня сюда… А Винни… Что ж. Меня предала лучшая подруга.
В памяти всплывал образ худощавого седовласого человечка — его глаза, эта пустота в них. Как будто мне явился призрак моего отца. Отчасти так оно и было — ведь для меня он и был мертв все эти двенадцать лет — пятнадцать, если считать годы, прожитые с Мэв, когда я отказывалась иметь с ним хоть что-то общее.
Церковная служба, наверное, идет полным ходом. Интересно, пригласит ли потом отец всех домой, как это заведено, если умирает кто-то близкий? Он тянул с этим пятнадцать лет. — Думала я и о том, легко ли оказалось уговорить викария отслужить заупокойную по самоубийце.
— Кэтрин! Черт, Моргун.
Он шагал ко мне по платформе, сунув руки в карманы. Вид у него был смиренный.
— Прости. — Он сел рядом со мной на скамью.
Я отодвинулась к краю, подальше от этой сволочи, и продолжала молча смотреть на рельсы.
— Правда, прости меня. Я так волновался, когда ты убежала. Хорошо, что ты еще здесь.
— По мне, так наоборот.
Моргун вздохнул и уронил голову на руки, словно раздумывая, что сказать.
— Я был не прав, что привез тебя сюда. Действительно, это должна решать только ты сама. А я облажался.
— Вот это точно.
— Поверишь, если я скажу, что избрал ложный путь к благой цели?
— Я не знаю, чему верить. — Я украдкой покосилась на его расстроенное лицо.
— Понимаешь, я неисправимый наладчик. Хотел наладить твои отношения с отцом. Думал, главное — тебя сюда привезти, а там все получится само собой.
— Эго у тебя намного больше, чем я думала, — процедила я. — Надо поменьше слушать душеспасительную болтовню Винни.
— Кэтрин, Винни не виновата. Она рассказала мне о твоем отце, но…
— Так и знала! Что она еще тебе наплела? — Я представила себе, как они сидят в «Крокодиле», склонив головы друг к дружке, и шушукаются: