— Государыня, — сказал в своей резкой манере Рожинский, — я пришел не уговаривать тебя исполнить взятые на себя обязательства. По твоей просьбе ты похищена в пути. Чего же ты теперь хочешь?
Ответил Мнишек:
— Одно дело, князь, рассуждать об этом приезде издалека, находясь в неволе, другое дело здесь. Мы не знали, что в Тушино под именем Дмитрия — самозванец. Его никто не считает царем и называют в насмешку цариком.
Рожинский гневно ответил:
— Я хочу услышать, что скажет государыня!
— Я не поеду! — ответила Марина.
— Я поставлю здесь на берегу шатер, поставим стражу и подождем, когда польская княжна поймет, что происходит. Я не допущу, чтобы польское дело погибло из-за капризов польской княжны.
Рожинский ускакал, Мнишек испуганно спросил у дочери:
— Ты не переиграла?
— Я помогла тебе, отец, теперь торгуйся с панами.
Рожинский вернулся в Тушино и пригласил к себе Адама Вишневецкого, Валавского и Хруслинского.
— Что будем делать, панове? — спросил он. — Насилие невозможно, уклонение Марины от встречи с цариком подобно катастрофе. Русские люди поднимут нас насмех. Они подадутся на сторону Шуйского.
— Я предлагаю, — сказал Сапега, — торговаться с Мнишком. И он и Марина должны получить свою долю. Их приход в Тушино дорогого стоит.
Послали за Мнишком. Встретили его сурово. Начал разговор князь Адам Вишневецкий.
— Мне ли не знать тебя, князь Юрий? Мне ли не помнить, как ты вцепился в того Дмитрия, которого я привел к тебе? Я не хочу обвинять в чем-либо твою дочь. Ей не сладко было назваться супругой безродного бродяги. Но думать об этом надо было ранее. Назови свою цену?
Мнишек завопил:
— Панове, я оскорблен! Я не торгую своей дочерью!
Вишневецкий не дал Мнишку разыгрывать негодование.
— Оставь, князь Юрий! Не красуйся перед нами, мы все тебя насквозь видим. Не в том беда, что ты дочь просватал за моего Дмитрия, а в том беда, что запросил за нее сверх всякой меры. Заглотил кусок шире рта, а подавилась им Речь Посполитая. Тесть погубил своего зятя, к тому же и дочь осиротил. Ныне твоим договором с Дмитрием тычут короля в глаза. Северскую землю, Новгород под себя задумал загрести. Это все равно, что медведя в берлоге разбудить хворостиной. Сей договор и погубил царя Дмитрия. Возвращайся в Самбор!
Мнишек понял, что последнее слово не за ним. Изменил тон и жалобно заныл:
— Панове! Смилуйтесь! Я разорен! Московиты у меня все забрали, что я имел. Я вернулся бы в Самбор, да за долги меня ждет долговая тюрьма. Прилично ли — дочь мою вы ставите государыней, а меня в тюрьму бросаете?