Мнишек растерянно взглянул на Рожинского. Выходило, что царик не участник их сговора. Мнишку иного не оставалось, как выступать в роли просителя.
— Я хотел бы знать, — спросил он, — какое содержание вы положите царице?
— К кому ты обращаешься, пан Мнишек? Ко мне или к гетману?
— К гетману я могу обратиться и помимо...
— Помимо кого? У меня есть титул, если тебе князь затруднительно называть мня Дмитрием.
Рожинский было обеспокоился, не принялся ли Богданка за прежнее, не клонит ли он к тому, чтобы разрушить союз с Мнишком? Успокоился. Понял, что Богданка исправно играет свою роль. Помалкивал, ожидая чем кончится схватка жидовина с князем. Мнишек, опять взглянул на Рожинского в надежде получить у него поддержку. Рожинский помалкивал.
Но Мнишек был не из тех, кто гонор ставил выше корыстных интересов.
— Государь, я хотел бы знать, какое содержание будет положено царице?
— То моя забота, князь! Ныне здесь все в распоряжении ее высочества. Когда мы войдем в Москву в ее владении все московское царство. Тебе же, князь, путь чист в Самбор. Тебя, князь не любят московские люди, а Марине с ними жить.
Богданка заставил Мнишка начать торг.
— Я разорен, государь! Меня ждут в Самборе судебные повестки за долги.
— Во сколько ты, князь, оцениваешь твои убытки?
— Они неисчислимы!
— Неисчислимо то, что тобой получено с Московии. Когда мы войдем в Москву, я готов дать отцу царицы триста тысяч злотых.
— Еще надобно знать, когда войска гетмана войдут в Москву?
— То в воле Господа. Людские расчеты не всегда совпадают с Господней волей!
С тем и пришлось уйти Мнишку. Рожинский, выходя, обронил:
— Я восхищен, государь!
Богданка усмехнулся про себя. Погасло еще одно сомнение в ведущей его Господней воле. Царица московская — у его ног.
13
20-го сентября Ян Сапега построил гусарскую хоругвь, приказал распустить знамена, развернуть прапоры и повез Марину в тушинский лагерь. Трубили трубы, гремели литавры.
Богданка встречал Марину во главе казачьих войск. И поляки, и русские равно ждали с нетерпением этой встречи. В поле между Москвою-рекой и Всходней гусары остановились. В глубине их строя — царская карета. Богданка на белом коне подъехал к карете. Рожинский озаботился, чтобы первое мгновение этой встречи было скрыто от польского войска и от глаз русских. Богданка спустился с седла, неспешным шагом подошел к дверце кареты, распахнул ее и протянул руку Марине. Марина спустилась на землю, Богданка принял ее в свои объятия. Протеста с ее стороны не последовало. Гусары раздвинули ряды и взору польского войска и русского воинства предстала картина нежной встречи супругов. У поляков отлегло от сердца. Вздох облегчения и в русских рядах. Кое-кто еще верил, что явился прежний Дмитрий а те, кто знал, что Дмитрий вовсе не тот, который царствовал, молчали из ненависти к Шуйскому, приняв игру затеянную польскими находниками, а многим было все равно под чьим именем, под каким оправданием вести разгульную жизнь и пробавляться грабежом.