Поднимался по ступенькам под ропот толпы, словно бы ее дыхание подталкивало его. Поднялся, глянул на путивлян, говор опал. Притихли. Голос у Шаховского звонкий, говорить начал весело.
— Наслышаны в Путивле, что подеялось в Москве? Знаю! Наслышаны. Грамоты царя Шуйского читают повсюду. А теперь спрошу: вы меня знаете?
Толпа выдохнула:
— Знаем!
Еще раз спросил:
— Путивляне! Вы меня знаете?
Приложил к уху руку и наклонился к толпе.
В ответ толпа заревела:
— Зна-е-е-е-ем!
Никто не учил Шаховского, как говорить на площадях с людством. По наитию угадывал, что короткой должна быть речь.
— Так вот я вам говорю! Василий Шуйский сговорился с изменниками и пошел убивать царя Дмитрия.
Шаховской снял шапку и поклонился.
— Поклон всму людству от царя Дмитрия Ивановича! Неужли кто-либо из вас мог поверить, что старый ворон мог убить ясного сокола? Убили того, кто под руку попал, а объявили ложно, что убит царь Дмитрий Иванович. Так вот, я вам говорю: царь Дмитрий Иванович здравствут и собирает воинство, чтобы покарать изменников! Говорю вам верно, а чтоб веру имели, царь Дмитрий вручил мне царскую печать. Вот она!
Шаховской поднял руку с царской печатью, подержал ее на виду, положил в кашель и воскликнул:
— Постоим же, братие, за нашего прирожденного государя!
Ответили:
— Стоять будем до смерти!
Шаховской торжествовал. Угадал свою минуту.
— Сотворим же отмщение злодеям! Что мне довести царю Дмитрию Ивановичу?
В толпе прошелестело, как урчание грома: «Поднимемся»
Вечером Шаховской пировал в воеводской избе со своими сотоварищами по походу Дмитрия на Москву. Когда гости разошлись, молвил Молчанову:
— Оять ты не угадал, Михайло. Боялся, что каменьями закидают, а тут ишь, как повернулось!
— Любовался я, князь, на тебя! Сам чуть было не поверил, что улетел наш сокол от старого ворона. Где же нам ныне сокола ловить?
— Имелся бы трон, а задница, что б на троне рассесться, всегда отыщется, не затеряется в нетях.
5
С утра колокола разнесли благовест над Угличем.
Архимандриты Спасского и Андроньевского монастырей помалкивали всю дорогу. Воротынский и Шереметев любопытствовали у Филарета, можно ли будет по скелету и костям установить сам ли царевич заклался или был зарезан. Филарет уходил от ответа, а когда очень насели с расспросом, упрекнул:
— В тот час, когда вы крест целовали царю Дмитрию, знато было ли — самозаклался царевич или был зарезан?
— На чудо надеялись...
— А о том, не подумали, не сатана ли вам подставил его для крестного целования?
Ночью, перед сном, посетил Филарета протоирей Спасской церкви, что стояла возле палат, где проживала семья Нагих с царицей. Филарету не стоило труда догагадаться, что Шуйский озаботился упредить духовных и городские власти в Угличе о приезде своих посыльных. Стало быть, подготовлено действо для обретения мощей.