Скопин вернулся. Не ожидал, сколь торжественную встречу устроят ему новгородцы. Встречали, как ни одного государя за всю историю Новгорода. Навстречу вышли все жители до единого. И стар и млад. Оделись в лучшие наряды, воеводу в глаза называли «ясным солнышком» и «белым соколом».
Поворот в настроении новгородцев совершила верная весть, что на город движется с войском и воровскими людьми пан Кернозинский, прославившийся тем, что привел огнем и мечом к крестному целованию тушинскому Вору Торжок и Тверь.
Скопин и Татищев пришли к митрополиту Исидору. Митрополит спросил:
— Как воеводы рассудите? Встречать нашельников, затворясь, в городе или в поле? Доподлинно нам неизвестно велика ли у них сила?
Скопин ответил:
— Не то беда, что велика у них сила, беда в том, что у нас сила малая. Город им не взять, если не найдутся изменники, что ворота откроют.
Татищев зло умехнулся.
— Не много ли здесь о поляках говорено. Кто этих поляков и литву не бил, ежели знать, как за дело взяться. Ты, Михайла, держи город в обороне, а я выйду в поле пощекотать панов. Они, страх, как боятся щекотки.
Скопин не любил бахвальства в ратных делах. Знал, что пренебрежение к противнику первый шаг к поражению. Не убийце Басманова и царя Дмитрия доверить защиту города. Не торопился оспорить Татищева, хотел поглядеть, как новгородцы откликнутся на предложение выйти навстречу нашельникам.
Ночью пришли к Скопину сотники его новгородской дружины. Люди не простые. Владели они ратным делом, бывали в походах и битвах. В мирные дни — сотенные в гостиных, торговых и ремесленных сотнях. Их знали во всех концах города, с ними считалась новгородское людство.
Староста суконной сотни, человек не молодой, переживший новгородский погром, учиненный царем Иваном Васильевичем, с прямотой, присущей властным людям, спросил Скопина:
— Скажи нам, Михайла, как на духу, потому, как ныне одно слово может подвигнуть людей на братоубийство, скажи, нам в глаза глядя, взаправду ли был убит истинный царь Дмитрий, а в Тушино сидит вор, а не наш венчаный царь?
Скопин не спешил с ответом. Ему важно было уяснить, всерьез ли спрашивают или уже решили для себя чему верить? Суконщик, не дождавшись ответа. высказал, что уже давно было для Скопина укором его чести и совести.
— Князь, Михайло, тебе ли не знать истины? Ты состоял мечником царя Дмитрия. Почему ты не оказался при нем с мечом, а оказался при нем один Басманов, и тот был убит нынешним вторым нашим воеводой Татищевым? И кому вернее знать, чем тебе, был ли он истинно царским сыном Марии Нагой, потому как ты вез к нему мать?