В молельне, возможно, это прочувственное воззвание не произвело бы такого впечатления, однако слухи, бежавшие впереди пророка, распахали и щедро унавозили почву для рассеваемых им слов. «А из Подзамка его наместник выставил! – шушукались в толпе. – Небось скрывают правду от народа…» – «И-и-и, это еще что! В Зайцеграде сама Хольга свой лик с висельного помоста явила и такое предсказание сделала, что только держись!» – «А в Голубином Крыле, слыхали? Крысы тамошнего наместника вместе с камзолом сожрали!» – «Тю, дура, эта сплетня давно плесенью поросла! И не в Крыле это было, а в том же Зайцеграде – видать, крепко на него Богиня прогневилась!» – «Да не врите, жив он! Мне сам начальник стражи вчера сказал!» – «Вот и я о том – скрывают правду!» – «Ой, лю-у-уди, а что я вам сейчас расскажу! Мой свояк гонец, он только лучину назад из Подзамка…»
Конечно, были в толпе и те, кто глядел на кликушество пророка как на представление с ряженым. Но делиться правдой с народом не собирались – все равно не поверят.
– Кого я вижу! – раздалось за плечом у путника.
Видеть окликнувший мог только затылок, но семи совместных лет в Пристани было достаточно, чтобы один с легкостью узнал спину, а другой голос.
– Добрый день, Райлез, – не оборачиваясь, безмятежно отозвался наставник. – Чего тебе надо?
Бывший путник, оскорбленный таким пренебрежением, схватил его за плечо, рывком развернул к себе и с вызовом заявил:
– Я вам… тебе больше не ученик!
– Верно, – благодушно отозвался путник, глядя на него как на забавную, хоть и кусачую козявку. – Ты мне теперь никто.
Лицо Райлеза исказила судорога, будто его пнули ниже пояса. Да, не ученик. Но и не равный. Даже не соратник. Просто видун, зачем-то прицепившийся на улице.
– Врешь, – с ненавистью прошипел он, отдергивая руку. – Ты ведь тоже его ищешь.
– С чего ты взял?
– Тебя ведь недаром прозвали… – Райлез сглотнул. Он тоже изменился, и тоже не в лучшую сторону: осунулся, зарос щетиной, зрачки даже в покое непрерывно расширяются и сжимаются. – …Крысоловом.
– Недаром, – спокойно согласился путник. – Но тебя это не касается. Оставь Алька в покое. Крыса не спасет тебя, а только усугубит безумие – особенно когда сдохнет и тебе понадобится новая. К тому же я все равно буду вынужден ее отобрать: Пристань лишила тебя права на «свечу».
– Ты не просишь его отпустить, – внезапно разухмылялся видун. – Значит, я прав.
– Я просто вижу, что это бесполезно. – Крысолов снова отвернулся к помосту. Увы, он слишком хорошо понимал, что произошло. Райлез в одночасье потерял все: крысу, путничье звание, полученное с таким трудом, уважение окружающих и любовь родственников – а с ней источник существования. И к сосущему чувству пустоты, как у лишенного выпивки пьянчуги – бичу всех «бывших», – добавилась навязчивая идея, что если он вернет «свечу», то вернется и все остальное. – Забавный мужичок. Вот почему, интересно, толпа так истово верит во всякую чушь? Он же не говорит ничего особенного. Просто стращает общими фразами, а люди уже сами накладывают их на действительность…