Рыска дошла до ближайшей развилки, завернула за клумбу, скрываясь с глаз стражи, и остановилась, поджидая спутников.
– Так просто?! – никак не мог поверить вор.
– Это же не сам дворец, а дворцовый сад, – пожал плечами саврянин. – Тут все подряд ходят – гонцы, посыльные от торговцев, временные рабочие, придворные и их гости, родня слуг… Стража следит только, чтобы одежда чистая была и без оружия.
– А во дворец как? Через кухню?
– Зачем нам туда? Рыска, да бросай ты эту корзину! Нас уже никто не видит.
Девушка растерянно осмотрелась – что, прямо на дорогу поставить?!
Альк оборвал ее сомнения, забрав корзину и тут же, с отрывистым приказом, всучив пробегавшему мимо слуге. Тот, даже не удивившись, как миленький потащил «репу» на кухню.
– А тсаревна? – не понял Жар.
Саврянин усмехнулся и похлопал рукой по гитаре:
– Помнишь, как мы девок в кормильне подманивали?
– Ну?
– Все девки одинаковы.
* * *
Альк повел спутников не к дворцовым дверям, а в дальнюю, более заросшую часть сада. Над головами скрещивались ветки незнакомых Рыске деревьев, но мелкая редкая листва задерживала лишь толику лучей, и дорожки оставались светлыми. Народу навстречу попадалось все меньше, под конец только парочки, которые сами загодя сворачивали на другие тропки, отгораживались деревьями и клумбами. Среди них затесалась башенка-беседка: каменные стены высотой в два человеческих роста, с единственной запертой дверцей, а наверху узорчатая деревянная клеть, оплетенная доползающим с земли плющом. Есть ли внутри кто-нибудь, снизу не разглядеть. Башню окаймляла полоска воды в каменном русле – бежавший через парк ручей делал здесь петлю. В прозрачной воде стайками носились мелкие, с мизинец, ярко-красные рыбешки. Когда Рыска, любопытствуя, наклонилась над краем, они мухами слетелись со всех сторон, ожидая кормежки.
– Жар, у тебя кусочка хлебушка с собой нет?
– Ну-ну, потравите еще тсаревниных рыбок, – фыркнул Альк, снимая гитару и опускаясь на одно колено.
– Подпевать точно не надо? – не удержавшись, пошутил вор.
– Тебя когда-нибудь били гитарой? – Саврянин тряхнул головой, отбрасывая за спину упавшие на струны пряди. – Все, тихо оба!
Негромкая мелодия поплыла над водой, печально журча вместе с ней.
Отныне
Забудь мое имя,
Забудь мой голос, улыбку, объятия, цвет моих глаз.
Как листья,
Сожги мои письма,
Сожги свои чувства и клятвы, случайно связавшие
нас.
Напрасно
Не трать дней прекрасных,
Не жди в темноте у двери, что мои раздадутся шаги.
Навечно
Предай нашу встречу,
Предай меня, выстави на смех, скорее утешься
с другим.
Однажды
Пусть станет неважным,