Похоронная процессия приближается к морю. Молли бережно несет коробку из-под обуви. Сейчас она не плачет — думает лишь о том, как бы не запутаться в полах длинного черного балахона и не упасть. Она упросила разрешить ей надеть новые красивые туфли — черные лаковые туфельки, купленные на материке. Сначала планировалось, что она обновит эти туфли на день рождения, а второй раз наденет, когда будет играть в пьесе. Потом туфли, завернутые в плотную глянцевую бумагу, отправятся в Осло, где мать вынет их и поставит в шкаф в комнате Молли, чтобы они дожидались там следующего праздника.
— Красивые туфли, — сказала Роза, — нужно надевать лишь изредка, а то они будут жать и натирать мозоли.
Еще Роза сказала, что, если Молли будет ходить в них на пляж, туфли испортятся. Но Молли заплакала и сказала, что ей непременно хочется надеть их на похороны, ведь они черного цвета и прекрасно подходят к черному балахону, и, хотя Роза сказала «нет», а потом еще раз «нет», Исак смягчился и позволил. Ведь решает всегда Исак.
Молли сказала сестрам, что те тоже должны принарядиться. Но Лаура возразила, что она сроду не станет наряжаться ради воробьиного трупика, и тогда Молли принялась вопить.
— Слушай, ну ты можешь хоть раз в жизни уступить, — прошипела Эрика сестре, — тебе что, сложно?
Лаура пожала плечами.
Эрика надела костюм, только что сшитый Розой и приготовленный для представления, — тонкое платье из хлопка с кружевами на рукавах и шелковым поясом. Эрика не очень представляет себе лесных духов, но Роза сказала, что если пришить кружева и добавить шелковый пояс, то получится то, что надо.
Главное — Эрика будет петь. Не только сейчас, на похоронах, но и во время представления.
Палле Квист пригласил Эрику, Марион и Фриду на пробы — песня была в конце представления, — и Эрика спела лучше всех.
— Ты поешь, как маленький ангел, — сказал Палле Квист, и Эрика, посмотрев на Марион с Фридой, поняла, что они припомнят ей эти слова, похвалу из уст Палле Квиста, она поняла это по их глазам и усмешкам. Она не знала, как именно, но они наверняка припомнят ей это. Запретят ей приходить на скалу, будут каждый день отправлять в магазин за мороженым и колой или начнут высмеивать ее. Не одно, так другое. Марион было плевать на представление, так она говорила, но она же пришла на пробы, строила глазки Палле Квисту и трясла своими длинными темными волосами. А он отдал роль Эрике.
Берег перед домом Исака совсем пустой — лишь камни и чертополох, среди которых выросла пара на удивление живучих желтых цветов. Этим камням четыре миллиона лет, многие из них плоские, выцветшие и гладкие, совсем как ладошки Молли. Сегодня очень жаркий день, однако у кромки воды ветер треплет все, что ему подвластно, — черный балахон Молли, белое платье Эрики, взъерошенную бороду Исака, длинные волосы Розы. Если посмотреть на них издалека, то зрелище покажется удивительным. Они идут — нет, танцуют… Нет, балансируют на камнях, а солнце сжигает небо. Внезапно остановившись, Исак поднимает голову и кричит: