В ее смехе было что-то неприятное, хотя Света почувствовала, что и в самом деле сморозила глупость. Незачем дурочку строить...
«Ладно... Договорились, значит, — уже деловито закончи Вика. — Я буду тебе показывать ручкой у себя, а ты...»
«Перестань, сколько можно об этом говорить! — неожиданно для самой себя рассердилась Света. Ей так хотелось поговорить еще о мастерской, о Марате, ну хотя бы о Вахиде. Но Вика повернулась и скрылась в подъезде.
— Светик!— снова раздался робкий, осторожный голос матери. — Вызови «скорую».
Представив себе пьяное, хитрое лицо матери, Света снова стукнула изо всех сил по столу и крикнула:
— Напилась — и лежи себе! Дай мне позаниматься!
Мать пристыженно замолчала. Поняла, что ее хитрость, как всегда шитая белыми нитками, не удалась. Это раньше, когда Света поменьше была, ее легко можно было обвести вокруг пальца. Как-то Света делала черчение. Мать подошла, долго внимательно следила за ее движениями, потом участливо спросила, не трудно ли. Света пожала плечами, но ей было приятно, что усердие и старание замечены. Потом мать предложила сходить в магазин — она знала, что отец дал десятку перед отъездом. Свете не хотелось отрываться, а уже темнело, потом магазин закроется, и она, размягчившись, отдала матери деньги, мелких не было. Сомневалась, но отдала: уж таким заботливым голосом говорила мать... Тот еще был ужин! Одна она или с кем там пила, Света выяснять не стала.
В другой раз Света забылась и положила деньги к себе в стаканчик с карандашами, собиралась потом спрятать, — мать два дня домой не приходила...
И сейчас Света почувствовала гордость, что она уже так глупо не попадалась. Зачем мать все это разыгрывает, догадаться нетрудно: надеется выманить на выпивку. Изображает страдание и муку, а потом скажет: «Душа горит, понимаешь, дай хоть на сто грамм!» «Вот, глупая, забыла, сколько мне лет?! Но откуда это в них? Отчего? — с ожесточением подумала Света. — Раньше пили от бедности, от беспросветности жизни, от того, что некуда было приложить силы и талант, как они учили по Горькому. А сейчас?! От бедности? Нет! Если все деньги, которые они тратят на водку, сложить — машину купить можно было бы. У них все наоборот. Мало того что на водку столько тратят, еще и вещи крушат. Приемником отец так хватил об пол, что из него сразу вывалилось нутро — как из зарезанной свиньи. У шифоньера одним махом вырвал дверцу… От зеркал трельяжа осталось одно, остальные он разбил молотком. Осколки брызнули во все стороны, ему бровь рассекло, после чего он сразу успокоился, позволил себя перевязать и уложить».