Она неожиданно вспомнила Гая Монтерея, карабкавшегося в квартиру над «Шекспиром и компанией», раскачиваясь на вывеске (как тогда ее неприятно поразило его поведение, но сейчас она сама мало чем отличалась от него). Она внимательно осмотрела вывеску над дверью Закари… Та висела слишком высоко, а она не была такой высокой, как Монтерей, не обладала такими же длинными и сильными руками, к тому же гвозди, которыми была прибита вывеска, выглядели ржавыми и совсем ветхими. Они могли обломиться под ее тяжестью.
Еще люди могут взбираться по водосточным трубам, правда? И здесь тоже была труба, как раз слева от двери. Но куда ставить ноги, когда поднимаешься по водосточной трубе? Трубы не похожи на лестницы, у них нет удобных ступенек.
Женевьева завернула за угол, глядя наверх. Здание выглядело таким неприступным, словно насмехалось над ее бесплодными усилиями.
Остановившись перед решеткой, находящейся на одном уровне с улицей и закрывающей подвальное окошко, вспомнила ту ночь, когда она ходила туда-сюда в туфлях из змеиной кожи от Себастьяна Йорка, надеясь, что Закари из окна заметит ее крошечные изящные ножки и округлые лодыжки.
Она не знала, как пробраться внутрь. Что теперь? Идти в гостиницу? Пить всю ночь напролет в одном из баров Монпарнаса с какими-нибудь знакомыми? Как ей сейчас нужен друг, которому она могла бы позвонить, но ее ближайшая подруга оказалась такой же неверной, как исчезнувший бесследно любовник.
Она медленно шла по рю де ла Пэ, вдруг ее словно озарило… Она уже далеко ушла, но тем не менее…
Она снова вернулась в магазину Закари и приблизилась к парадной двери. Взялась за ручку… та поддалась… Дверь распахнулась.
Примерочная выглядела уныло. Все эти печальные пурпурные кушетки, пустые зеркала. Каблучки Женевьевы громко цокали по отполированному паркету. Она не могла поверить, что он оставил магазин незапертым, громко позвала его. Ни звука в ответ. Возможно, он внизу?
Еще одна дверь оказалась не заперта. Мастерская Паоло выглядела немного иначе в полумраке. Уличный фонарь бросал призрачный отблеск на беспорядок, царивший в комнате. Пара забытых эскизов лежала на столе, на них были изображены туфли со странными пластинками по бокам и необычные остроконечные ботинки с бубенчиками на концах, напоминающие ботинки, которые носили придворные шуты. Инструменты, свисавшие с крюков на стене, казались зловещими, напоминая оружие.
Бродя в одиночестве по комнате, она чувствовала себя так, словно читала чей-то дневник или рылась в ящиках с нижним бельем. Казалось, здесь все валялось в ужасном беспорядке — бисер, драгоценные камни, перья, лоскутки кожи, кружева, эскизы, краски, неразборчивые записи, но на самом деле каждая мелочь, каждый клочок пуха были аккуратно собраны и ждали своего часа.