— Гай? — Она изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал беспечно. — Где ты?
— Я здесь. — Голос доносился не снизу.
— Что ты делаешь, Гай?
— Я размышляю. В моей голове созрело стихотворение, я пытаюсь выпустить его наружу. Как замечательно думается в маленьких, тесных и темных местах.
Он притаился в чулане.
Женевьева молниеносно выскочила из квартиры и ринулась вниз по лестнице.
— Женевьева? — донесся до нее далекий голос, пока она бежала через магазин, а затем боролась с задвижкой на двери. — Ты не хочешь послушать мое стихотворение? Оно чертовски удачно получилось.
7
Роберт вернулся домой около одиннадцати часов вечера после отвратительного ужина в одном из самых снобистских ресторанов Парижа (официант на полном серьезе намекнул, что стейк тартар подается сырым. Не просто непрожаренным, а именно сырым). Компанию ему составили чванливый владелец йоркширской текстильной мануфактуры, худший представитель разновидности британских промышленников, напоминающий жабу, и его подобострастный помощник с плохими зубами. Казалось, что эти люди не имеют ни малейшего понятия о человеческих тепле и сердечности. Общаясь с ними, Роберт с потрясающей ясностью представил «темные фабрики сатаны».[3] Войдя в квартиру, он был несказанно удивлен, обнаружив, что жены до сих пор нет дома.
Откуда-то издалека раздавалось невнятное бормотание, он прошел через холл, ставший пустым и гулким с тех пор, как лошадь увезли почистить. Но это оказалась Селин. Звук шагов, приближавшихся будто бы из гостиной, очевидно, доносился из квартиры этажом выше. Неужели вздох, который, как ему показалось, прозвучал в комнате Женевьевы, отведенной под туфли, принадлежал какой-то паре ее безумно дорогих туфель? Возможно, он сам вздохнул и не заметил этого.
Роберт мрачно подумал, что эта квартира кажется невыносимо пустой, если ее нет рядом, и налил виски. Где она сейчас? Она говорила ему, что днем собирается посетить поэтическое собрание, но ничего не сказала о вечере. Он готов поклясться, за всем этим стоит Лулу.
Роберт как раз размышлял, стоит ли попросить Селин разжечь камин, когда раздался телефонный звонок. Он надеялся, что это звонит Женевьева, чтобы извиниться за свое опоздание и сообщить, что она появится с минуты на минуту, но не тут-то было.
— Я собираюсь сделать кое-какие изменения в своем розарии, — заявила леди Тикстед после сдержанного обмена приветствиями.
— Вы хотите поговорить об этом с Женевьевой?
— Господи, для чего мне говорить с ней об этом?
Он почесал в затылке.
— Вы хотите обсудить это со мной?