Он снова попытался найти ее среди танцующих, но ему это не удалось.
— Ваша жена, — глаза собеседника сияли яростным блеском, — самая красивая женщина в Париже. В ней чувствуется дух британской аристократии, вы согласны? Как у породистой лошади. Настоящая порода. Вам крупно повезло. О, не смотрите на меня так, Роберт! Я же не говорю, что она похожа на лошадь! Я и в мыслях этого не держал. Я…
Она растворилась в толпе. А вместе с ней исчез мужчина-небоскреб.
— Простите меня. — Роберт расправил пиджак и откашлялся. — Я должен найти…
Мужчина, Беттерсон или как его там, тут же скрылся из глаз.
Роберт страстно желал, чтобы никто, кроме него, не мог наслаждаться красотой Женевьевы, красотой в ее полном, властном блеске. Ему нравилось думать, что он единственный человек, который по-настоящему знал ее. Он был на девяносто процентов уверен в том, что это так. Или даже на девяносто пять. Но все-таки где-то в глубине души таилась крупица сомнения, и он не мог понять, с чем это связано.
В тот момент, когда Роберт отставил бокал и отправился на поиски Женевьевы, она вместе с Лулу стояла около скульптуры Бранкузи. Официант на ходулях, пошатываясь, прошел мимо с подносом канапе зеленого цвета, и девушки недовольно вскинули брови. Даже если бы им захотелось попробовать бутерброд, они не смогли бы дотянуться до подноса.
— Да, ничего более нелепого мне видеть не приходилось, — заметила Женевьева. — Должно быть, это идея Вайолет.
— Она необычайно глупая женщина, — откликнулась Лулу.
— Но она не настолько глупа, чтобы отказаться от идеи закатить лучшую вечеринку года. Я едва ли смогу соперничать с ней.
Лулу отрешенно махнула рукой.
— О, милая моя. Не стоит даже думать о Вайолет де Фремон. Она ничего собой не представляет. Вайолет пытается купить свой успех, но ей никогда не проникнуть в сердце настоящего Парижа.
— А как насчет меня? Я стала частью настоящего Парижа?
— Держись своей подруги Лулу — и не прогадаешь. Веселись на полную катушку все ночи напролет там, где люди вроде Вайолет де Фремон чувствуют себя чужаками. Богатые здесь не более чем простые потребители. Сердце настоящего Парижа — в искусстве, которое таится в твоей душе, в твоих мыслях. — Она подмигнула Женевьеве. — Ну а теперь расскажи мне о Гае Монтерее.
— Похоже, тебе о нем известно больше, чем мне.
— Давай, Виви. Ты ведь понимаешь, о чем я.
— Неужели?
— Я видела, как вы смотрели друг на друга.
— Мы всего лишь разглядывали друг друга, не более того.
— Ну, если ты так считаешь. — На ее лице по-прежнему искрилось озорное и двусмысленное выражение.