— Прекрати!
— Прекратить что? — Теперь лукавая улыбка уступила место сочувственной мине. — О, Виви, твое настойчивое стремление сохранить неприкосновенность брака кажется мне очень милым, но абсолютно…
— Абсолютно что?
— Нереальным. — Подруга слегка вздохнула. Женевьева сжала губы и снова пристально оглядела зал.
— Куда же сегодня запропастился Кэмби?
Лулу была влюблена в известного фотографа Фредерика Кэмби. Их связь длилась многие годы.
— Откуда мне знать? Этот парень полный идиот. — Ни одной заметной яркой эмоции не промелькнуло под маской безупречного макияжа Лулу.
— Там Норман Беттерсон. — Женевьева коснулась руки Лулу. — Я должна поговорить с ним, недавно дала ему почитать некоторые свои стихи… — Женевьева не договорила, она вдруг заметила нечто необыкновенное, нечто, что просто невозможно было пропустить. Пару туфель…
В квартире Шелби Кинг на рю де Лота, расположенной в фешенебельном Шестнадцатом районе, целая комната была отведена под коллекцию туфель Женевьевы. Комнату до самого потолка загромождали полки, на которых стояли деревянные коробки, выложенные изнутри бархатом и шелком. В каждой коробке находилась пара туфель, количество коробок увеличивалось неделю за неделей, месяц за месяцем. Сотни коробок. Туфли для Женевьевы на заказ изготовляли самые известные дизайнеры. Туфли со стеклянными каблуками. Туфли, отделанные драгоценными камнями. Туфли настолько совершенные, что Женевьева с трудом могла поверить, что они существуют на самом деле, поэтому она каждый раз доставала их из коробки, чтобы ощутить хрупкое изящество, а затем снова убирала, боясь испачкать или повредить свое сокровище.
Большую часть туфель из этой замечательной коллекции она не надевала ни разу.
Женевьева зачарованно разглядывала туфельки оттенка слоновой кости с серебристым отливом, сплетенные, казалось, из кружева. Причудливое переплетение многослойного кружева, тончайший и хрупкий узор. Форма балетки и каблучок в стиле Людовика, не слишком толстый, не очень высокий и в то же время не низкий. Изящный носок. Было что-то необычное в этих туфлях… Они поражали благородной утонченностью, с первого взгляда приковывали внимание. Женевьева влюбилась в туфли с первого взгляда. Она безумно жалела, что на ее ножках сейчас красовались не они, а сделанные специально по случаю маскарада поэтические туфли-лодочки. В начале вечера она гордилась ими, но теперь собственные туфли казались чересчур наивными и ребячливыми. Они оказались всего лишь аксессуаром к ее маскарадному костюму, и это было неправильно. Туфли всегда должны быть чем-то большим, чем дополнение к наряду.