Затем она подала знак Тинке, чтобы та поторопилась, и первая выбежала за дверь. Еще до школы им предстояло выполнить нечто очень важное.
Мой папа — медведь гризли
Тинка не была такой проворной, как Лисси. Кроме того, она не любила, когда ее подгоняли. Девочка знала, что задумала Лисси, и была против.
Тинка поспешно выбросила в ведро остатки своего корнфлекса, — она не разминала его, а предпочитала грызть сухим, как печенье к чаю, слегка сбрызнув сливками и украсив нашлепкой из вишневого мармелада. Она никогда не забывала свой школьный завтрак. Борис Тедимайер делал замечательные завтраки, лучшие из всех, которые Тинка когда-либо пробовала. Вот и сейчас она вложила в пластиковую коробку для завтраков два приготовленных им двойных бутерброда с сыром «моцарелла», мелко нарезанными помидорчиками, паприкой и пряностями, которыми обычно посыпают пиццу. Бутерброды были аккуратно завернуты в пищевую фольгу. Поскольку кроме нее в кухне никого не было, девочка втиснула в коробку две шоколадки и всего одно яблоко — больше не поместилось.
Лисси между тем вернулась и просунула голову в дверь кухни. На голове у нее уже красовалась ее любимая черно-зеленая фетровая шляпа.
— Я-то думала, что ты всерьез решила худеть, — ядовито заметила она и добавила подлое словечко «жирняга».
Тинка почувствовала, как кровь бросилась ей в голову. Лисси всегда знала, как побольнее уколоть лучшую подругу. Этот круглый выпуклый животик пониже пупка... Как ненавидела его Тинка и как трудно было от него избавиться! И бедра у нее были не такие стройные, как у фотомодели, которую она считала шикарной. Вместе с тем Тинка не увлекалась голоданием. От этого у нее делалось плохое настроение, и она становилась рассеянной и беспокойной.
— Мне требуется подпитывать свою нервную систему, — досадливо прошептала она через плечо подруге, в то время как пластиковая коробка исчезла в глубине ее ранца. — Иначе мне будет трудно тебя выносить.
— С добрым утром, дамы! — приветствовал их голос, который старался звучать как взрослый, но периодически срывался вверх и становился визгливым. Это был Стэн, средний брат Тинки. На ходу он расчесывал гребнем смазанные гелем волосы и попутно разглядывал себя в висевшей на стене блестящей металлической крышке, которая, естественно, отражала его в весьма искаженном виде.
За ним, спотыкаясь, тащился Фрэнк, старший брат Лисси, учившийся со Станом в одном классе. Черные солнечные очки как будто приросли к его лицу, Лисси ни разу не видела его утром без этих круглых очков. Наушники плейера тоже казались намертво приклеенными к его ушам. Впереди на майке красовалась красноречивая надпись: «Я не лаю, я кусаюсь!» И каждый, кто хоть однажды взглянул на его брюзгливое, недовольное лицо, верил ему на слово.